Читать «Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека» онлайн - страница 240
Михаил Попов
Сильное, прямо-таки слепящее волнение не давало Никите заговорить. Да он и не знал к тому же, с чего начать. То ли издалека, то ли прямо с результатов и выводов.
— Вы меня помните?
— Конечно, — бодро, почти весело ответил укутанный член-корреспондент.
— Я хотел…
— Вы в прошлый раз приходили со Светланой. Но сегодня она приходила без вас.
— Я не к ней.
— Она только что была. Вы ее легко догоните, она пошла к выходу.
— Я к вам, Савелий Никитич.
Голос сидящего вдруг сделался больным и испуганно раздраженным.
— Ко мне? Зачем? Только не говорите, что вы мой бывший студент или аспирант, я вам все равно не поверю. И никакую вашу статью читать не буду, и предисловие писать тоже.
Никита обрадовался, что не рискует оправдать худшие ожидания старика. По крайней мере аспирантов он не любит больше, чем брошенных сыновей. Над вторыми он всего лишь смеется.
— Я не аспирант, но я сделал открытие.
— Открытие? — сквозь старческое брюзжание проступила дрожь затаенной радости.
— Да. И большое. Для меня — главное. Дело в том, Савелий Никитич, что я…
— Открытие! Не говорите мне ерунды, молодой человек. Главное открытие?! А вы знаете, что его невозможно сделать. Невозможно!
— Можно! — воскликнул Никита. Ему нравилось, как развивается разговор, но вместе с тем он чувствовал, что радость его отравляется каким-то новым, пока непонятным страхом.
Членкор смачно крякнул и сдвинул шапку, обнажая часть бесконечного лба. Он явно собирался мыслить.
— Да, я молодой человек, и я буду отвечать на все!
— Скажите мне, можно открыть красоту?
— Не знаю.
— Можно открыть свет?
— Не знаю.
— А хотя бы землю? Только не Франца-Иосифа, а вообще землю?
— Не знаю, — в третий раз ответил Никита, все больше тоскуя от того, что полностью перестал ощущать смысл разговора.
— Открыть можно электричество, пенициллин, гамма-лучи, Америку и прочую чушь.
— Можно, — прошептал Никита.
— То-то, — с чрезвычайным самодовольством заметил Савелий Никитич и окаменел, уподобившись временному памятнику.
Сидя на холодных развалинах столь удачно начавшегося разговора, Никита собирался со словами для следующего захода, но его усилия не потребовались, очкастый тулуп заговорил сам:
— Вот вы впали в прострацию, молодой человек, это и правильно и неправильно. Правильно, потому что мои аргументы были убедительны, а неправильно, потому что по-настоящему свободный ум, тем более на закате биологического существования, продолжает дерзать. Должен продолжать. Терзать бастионы абсолютной истины. Вы меня понимаете?
— Нет.
— В том-то и дело, что понять непросто.
— Но вы тоже должны меня понять, Савелий Никитич.
— Зачем?
— То есть как зачем? В том смысле, что я сейчас вам все объясню.
— Не трудитесь, юноша.
— Я не юноша, я молодой человек.
— Не трудитесь, я и так все знаю.
— Все?!
— Все, — кивнул ученый, и скамья под ним мудро заскрипела, — все, и даже более того.
— И что же теперь делать?
— Погодите, погодите. Не надо спешить. Если у меня впереди вечность, то у вас вечность плюс жизнь.