Читать «Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека» онлайн - страница 14

Варвара опять собралась куда-то уходить. Мариночка заглянула и просительно пропела: «Варвара Семеновна, можно мы с Илюшей погуляем?» Не выдерживаешь, моя милая. Не выдерживай. На лице тетки ровно ничего не изобразилось. Нет, постепенно проступило неудовольствие. Она явно спешила, ей сейчас не до выполнения своих обязанностей, а одевание меня она Мариночке доверить не может, это будет, по ее понятиям, нехорошо. Чувство долга медленно взяло верх. Варвара быстрыми, привычными, как у санитарки, движениями натянула на меня брюки и застегнула молнию, как бы поставила печать на интимных тайнах нашей семьи. Все остальное разрешалось доделывать Мариночке, как и во все прошлые разы. Да, именно по штанам пролегает граница любой семьи, даже такой, как наша с Варварой. Смешная условность — медь Мариночка так же точно не принимает всерьез свидетельства моей мужественности, как и тетка, но дело именно тетки их, так сказать, обихаживать, несмотря на всю их бесполезность.

Кстати, интересно, почему это мою родную тетушку не удивляет готовность совершенно чужих людей исполнять ее непосредственные обязанности. Она всегда воспринимала как должное, когда Платон или Мариночка предлагали покатать меня. Тем более что Платона она не уважает, несмотря на его писательский дар и на все официальные письма, приходящие ему из издательства и из союза писателей; о Мариночке непрерывно слушает самые ядовитые сплетни и не хотела бы находиться с ней в соседстве. Ненавидит она только Равиля, глухо, темно и всегда. Причина этой ненависти вряд ли имеет рациональную основу. Варвара интеллектуально не слишком замысловатая конструкция, душа ее хоть и пасмурна, но прозрачна, и ненависть эта родом из иррациональной мути, которая имеется на дне любой, даже самой советской души.

Мариночка одевала меня умело и торопливо, жарко дыша мне в затылок, любой полноценный мужчина имел бы право подумать, что она дышит страстно.

Варвара ушла, даже не посмотрев в нашу сторону. И хорошо: я невольно расслабился в этот момент страстного меня обихаживания, и выражение лица у меня могло быть глуповатым. Не исключено, что я улыбался.

От Марины несомненно исходили некие токи, но мне было труднее стать мужчиной, чем Галатее женщиной.

Мариночку я успел неплохо изучить за ее московский год. Изменения, происходившие в ней, были неизбежны. Вначале это был несомненно бутон, хотя, может быть, и с червоточинкой. Строго говоря, ее вряд ли бы признали красавицей. Если бы ее можно было сухо-аналитически разложить на отдельные женские достоинства, то ей достался бы набор второго сорта. И глазки слишком близко посажены, и лобик слегка низковат, и линия губ нечеткая, и ножки коротковаты — на это, правда, есть каблуки, — и вообще все специфические женские изгибы лучше было бы расположить на большей длине. В ней была ядреность (ни капли хладнокровного городского спорта), но как бы на грани тайного таяния.