Читать «Последыш» онлайн - страница 179

Пленниц повезли в царскую подклеть мимо Чудова монастыря да царских палат. Народ в это время уже выходил из Воскресенской церкви после литургии и все в ужасе замирали, поскольку каждый москвич, да и многие гости знали болярыню Морозову в лицо. Все чтили её, как заступницу рода людского, а патриарх Питерим невольно подложил Государю такую свинью, что род Романовых исчезнет с земли русской за одно только богоборчество Алексея Михайловича Тишайшего.

К тому же, когда сани проезжали под зимним переходом из царских палат в Чудов монастырь, болярыня, узрев за окнами Царя, подняла над головой двуперстие и голосом, вмиг получившим неуёмную силу, рекла в толпу:

– Се есть Крестознамение, каким осенял Себя и апостолов Иисус Христос! Кто чтит Бога, а не идола Никона, будет блюсти истинное Православие. Род же Романовых истончается еси, яко царёк Алёшка поднял руку на Отца Небеснаго. За то будет поруган монарший трон игом жидовским! Не весть царьку силы истинной Веры Православной, ибо Сатане поклоняется!

– В струб еретичку, в струб! Сжечь на Болоте! – заорал что есть силы Алексей Михайлович. – Ныне же велю митрополиту Сарскому Павлу струб изготовить!

– Сжечь еретичку ты всегда успеешь, Царь-Государь, – разумно молвил князь Ростопчин в ту пору оказавшийся рядом. – Вели лучше заточить непокорную и подруг ея в Боровском монастыре в яму пристенную, где сама с голоду околеет…

Шура очнулась от пронзительного холода, пробирающего до костей. До сих пор она не представляла, что вместе с двойняшкой можно испытывать такие тяжкие муки. К тому же сознание не хотело возвращаться на круги своя, и девушка пребывала в неведении, где она и что с ней? Но вся её ментальная сущность оставалась в теле истязуемой болярыни и не покидала его с момента ареста. Сознание Шуры отключилась, когда один из стрельцов больно ударил болярыню Морозову пищалью, чтоб та замолчала и перестала нести ересь противу Государя. Видимо, удар дополнительно раскроил череп страждущей схимнице Феодосии и двойняшки вместе потеряли сознание. Но сама инокиня очнулась гораздо быстрее, ещё до того, как её вместе с княгиней Урусовой и дворянкой Даниловой отвезли по этапу и бросили в яму возле стен Боровского монастыря.

Очнувшись, Шура поняла, что по времени она уже давно должна возвратиться в свою эпоху. Но время – такая капризная и прихотливая субстанция, которой нипочём все физические и психологические нормативы. Она пыталась нащупать заветную ладанку на шее двойняшки, но увы, на груди инокини отсутствовал даже нательный крестик. Видать, правила поведения российских вертухаев начались ещё с семнадцатого века или гораздо раньше, когда у каторжников отнимали пояса, нательные кресты и даже шнурки. Впрочем, в семнадцатом веке шнурков ещё не было.

Шура поднесла руку к лицу и вдруг увидела свои пальцы со сломанными грязными ногтями. Оказывается темнота была не внутренняя, а внешняя. Присмотревшись, она увидела возле противоположной стены две кучи тряпья. Интересно, что бы это могло быть? Но ни пошевелиться, ни доползти до соседней стены у Шурочки, вернее, у её двойняшки, не хватило бы никаких сил. Из уст страстотерпицы пролился глухой стон, похожий на предсмертное хрипение убитой безжалостным охотником молодой лани. Будто услышав её стон, тяжёлая деревянная крышка на яме отъехала в сторону, пронзительный луч света проник в узилище, мгновенно ослепив болярыню, и кто-то сверху опустил лестницу.