Читать «Последыш» онлайн - страница 163

– Какой скромной трапезой?! – удивилась хозяйка. – Как только у тебя язык повернулся?! Всё, что есть в печи, на стол мечи! Ведь сам Аввакум к нам в гости пожалует! Пошли лучше людишек глянуть, не едет ли уже.

– Велику стать не долго и проспать, – заворчал Салтыков, но отправился выполнять приказание. Только не успел он выйти из покоев, а снова услышал глас болярыни:

– Нут-ка постой!

Фодосия Прокопиевна подошла к нему сзади, поворотила лицом к себе и заглянула в глаза:

– Ты чего, мил-друг, возревновал ли чё ли?

– Да я уж так, – замялся Андрей. – Не обращай внимания.

– Как же, как же! – усмехнулась болярыня. – Не обращай внимания. Сам ведь знаешь, люб ты мне – сердцу не прикажешь. Но отец Аввакум – дороже всяческих истин буде, потому как ни года каторги сибирской, ни морозы лютые его не сломили. Остался он верен нашей Вере Православной, а без неё ни у кого ничего не получится. Мыслишь ли?

– Да как же не мыслить? – кивнул управляющий. – Сам-де за Веру держусь. Токмо она нас и сближает, и разлучает в одночасье. Я чист, но ты – уже вдовий венец давно носишь. Но без разрешения пастыря – и думать ни о чём не моги. Вот и крутит меня рогатый, как там скажет протопоп? Мыслимое ли дело ему во всём признаваться?

– А как ты зришь по-другому? – вскинула на него глаза Феодосия Прокопиевна. – Ужель будет любо нам во грехе жить и с грехом на Божий Суд отправлятися? Нет уж, мил-друг, сам Господь посылает возвращение пастыря и на всё – Воля Божья. Иди ужо.

Салтыков ушёл, забыв притворить за собой дверь, и болярыне Морозовой видно было, как он в раздумье спускается вниз по мраморной лестнице. Вдруг на полпути управляющий остановился, схватился правой рукой за деревянные поручни, что красовались вдоль обоих краёв лестницы, а левую поднёс к сердцу. Феодосия Прокопиевна рванулась было за мил-дружком, но тут же остановилась. Видать, у неё тоже на сердце было неспокойно. Да и не след являть лишнюю заботу – увидит кто? А от злых языков не спасешься, да и не отмоешься.

Шура невольно стала свидетельницей одной из женских тайн болярыни Морозовы, но пока затаилась и ждала результата, не считая себя вправе вмешиваться в свалившуюся ниоткуда любовь на сердце двойняшки. Ведь она и сама смогла познать чувства настоящей любви, когда ничего уже кажется не важным, кроме собственных чувств, да и никакие дела не делаются без мысли о мил-друге. Не удивительно, что Феодосию Прокопиевну захватили эти чувства: «Ты много переносил и имеешь терпение, и для имени Моего трудился и не изнемогал. Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою».

– Стоп! – скомандовала себе Шурочка. – Это чьи мысли? Мои или двойняшки? Во всяком случае, я наизусть Писание не знаю, поэтому Феодосия Прокопиевна сама себя пытается уличить словами Духа Святого. Но разве она виновата в Любви, которая приходит неизвестно откуда и уже никуда не исчезает, если это действительно Любовь. К тому же, двойняшку за Глеба Морозова выдал её батюшка. Так уж устроен Домострой, что Любовь там не учитывается. Да и могла ли молодая девица осмыслить себя в то время? Да, она давала согласие быть верной при венчании. Да, она уважала и чтила мужа своего. Но кто ж знал, что Господь заберёт его в Царствие Своё раньше времени? А сына ей пришлось воспитывать самой. Если пришла Любовь в сердце женщины, пусть с запозданием, но пришла же! Разве это плохо? Ведь и сам Салтыков, рода именитого, но и чувства у него, похоже, тоже не из бересты слеплены.