Читать «Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители» онлайн - страница 24

Николай Старченко и ого сын Алексей. Снимок у памятного теперь камня.

На месте уже исчезнувших деревень много раз летом я видел трогательные «съезды» людей, когда-то в них живших. Тянет человека туда, где прошло его детство, где «по тропам бродила юность». Кое-где собираются ежегодно, даже ставят камень с грустной пометкой, «что была тут деревня — Сосновка, Березовка, Черемушки. Или вот, скажем, Осинка…

Сошлись и съехались на юбилейную встречу в Осинку те, кем еще держится деревенька. Приехали по письмам-приглашениям Николая Старченко люди издалека — из Брянска, из-под Киева, с берегов Черного моря, пришли из соседних, тоже сирых селений, привели с собой ребятишек. Осинковцы развесили на веревке между березами домодельные скатерти, рушники. Сели все полукругом на скамейках у памятных с этого дня креста и камня. Горячо говорили. Кто бодро: «Прорвемся!»

Кто взволнованно, глотая ком в горле. Был хор, вспомнивший песни, которые пели, возможно, в первые годы Осинки жившие тут сторожевые казаки. Пели потом «Одинокую гармонь», «На тот большак, на перекресток…»

И все на этом празднике грусти кланялись московскому гостю: «Коля, спасибо, родной! Всех нас собрал…»

Записал я тут строчку стиха, прочтенного местным поэтом: «Еще дрожит листва осинки».

Три старушки (все с фамилией Мартищенко — Софья, Марья, Анастасия), сидевшие на скамейке плотно друг к другу и молчаливо, как аксакалы на ящиках с динамитом в фильме «Белое солнце пустыни», слушали всех, вытирая глаза платочками. Спросил: откуда они? Оказалось, здешние. Но уехали недавно в соседнее белорусское село. По Осинке тоскуют. Попросили привезти их на праздник. «А чего же уехали в Белоруссию?» Вздыхают: «Работы в Осинке нема — дети поуезжали. И мы за ними. Там и больница есть, лечат…»

Вот такие дела в трехсотлетней Осинке.

_{Фото автора. 7 сентября 2006 г.}

Синяя Зуша

(Окно в природу)

Есть места, увидев которые не хочется уходить. Это чувство я испытывал много раз. И вот еще Зуша — речка, текущая в землях орловских и тульских. Увидел я Зушу в летний солнечный день. Синее небо отражалось в воде. По ней плавала белая стая гусей. Пили воду осоловевшие от зноя коровы, рыбак в прорезиненных штанах стоял по пояс в воде. На мои знаки — показать свой улов — он охотно поднял кверху сетку, в которой трепыхалась хороших размеров плотна, язи, окуни. При мне из быстро текущей воды был выдернут еще один сверкавший на солнце язь.

Мы сели с другом на берегу и, слушая августовские погремушки кузнечиков, молчали, наслаждаясь синью воды и неба, округлой зеленью прибрежных ветел, увядающей пестротой луга у поймы. Через реку на сваях положен тут был деревянный мосток, называемый где кладками, где лавами, а на Зуше такие мосты называются ходами. По мостку неторопливо шла женщина с девочкой. Что-то в реке увидели.

Мать стала показывать рукой вниз, а девчурка легла на мосток — как следует разглядеть, что там в бегущей светлой воде. В который раз я подумал, какое счастье жить в детстве у речки, у озера…