Читать «Ягодное лето» онлайн - страница 120

Габрыся, вытирая слезы, могла только кивать в такт каждому слову тети – говорить она не могла, язык отказывался слушаться. Пожилой мужчина держал руки девушки в своих ладонях, а когда Стефания закончила, расцеловал и прижал к груди плачущую от счастья Габрысю.

Они сидели до поздней ночи над чашками с давно остывшим чаем, и чудом нашедшийся Габриэль, ныне Роджер Барлет, рассказывал им историю своей жизни.

Немцы схватили Габриэля, командира остатков взвода знаменитого «Черного батальона», во время боя за черняховский дом. Откуда-то с крыши стрелял снайпер, смертельно точный. Габриэль пытался снять его, для этого ему пришлось пробежать почти целую улицу, представляя собой удобную мишень. Посередине пути его подстрелили, он упал на залитую кровью варшавскую брусчатку и больше уже не встал: безостановочный пулеметный огонь, не умолкающий ни на минуту, не давал ему шансов ни идти вперед, ни вернуться назад.

Габриэль, тяжело раненный, голова которого представляла собой практически одну большую рану, ничего не мог сделать. Разве что сорвать с рукава повязку, которая для поляка, попавшего в плен, была меткой смерти. Законы человечности и цивилизации теперь не действовали: ему одинаково грозила опасность и со стороны немцев, и со стороны украинских националистов, и со стороны русских – повстанцу в любом случае грозила смерть, в чьи бы руки он ни попал.

Эту повязку потом отдали Стефании – и это была ее единственная память о пропавшем муже.

Габриэля, который находился без сознания, нашли немцы. Не в силах разобраться, кто это – «польский бандит» или свой, ведь опознавательных знаков на нем никаких не было, они доставили его в госпиталь, где он и провалялся до самого конца восстания и выхода немецких войск из города.

Первые недели он находился на грани смерти. Бредил в горячке по-немецки и по-французски, что сыграло ему на руку: его приняли за жителя Эльзаса и выдали ему соответствующие документы. Поскольку своего имени и фамилии он не помнил, ему вписали в документы имя и фамилию умершего в той же палате товарища: Роджер Барлет. По-польски он, поляк от макушки до пяток, почему-то не говорил. Мозг человеческий – удивительное создание: ведь таким образом он и спас себе жизнь. Врачи поставили ему диагноз «амнезия». Он не помнил ни дома на Буге, ни детства в Кресах, не помнил своей юности в оккупированной Варшаве, даже своей дорогой и любимой подруги – Стефании – он не помнил. Знал только одно: у него есть жена. Потому что носил обручальное кольцо. Но кто его жена… где ее искать… в Германии? Или, может быть, во Франции?