Читать «Бортжурнал КСП» онлайн - страница 38
Владимир Фёдорович Журавлёв-Даманский
Далеко на севере пушки бьют, а может — бомбы рвутся. Гром стоит беспрерывный. Иногда самолёты пролетают.
Сегодня возле сторожки появились люди. На машине приехали, ящики разгружают, по сторонам озираются. И дед Аникей с ними. Разгрузили, сложили в сторонку и укатили. Ящики длинные лежат в избе, на них по-немецки написано.
Погиб отец Гриши Кострова. Вчера пришла похоронка. Плач стоял на всё село.
А Кузькин батя всё ещё дома. Говорят, больной. Прямо, больной! Вон какие дубки грузил на телегу. Здоровый не осилит. Боится фронта — вот и прикидывается больным.
Снова бегали к сторожке. Ящики лежат. Непонятно что-то.
Пришёл на озеро Гриша Костров. Принял присягу, что Любава сочинила. От себя добавил: «Не ждите, фрицы, от меня пощады! Кровь —за кровь! Смерть— за смерть!»
Уехали в эвакуацию Яшка Переходов и Лавруха Соколов.
А фрицы, гады, всё лезут. Ленинград окружили, захватили Перекоп. Мы отрезаны. Что дальше будет? В селе объявили о сдаче охотничьих ружей. Мы своё не понесём. Ничего, что с одним курком.
Вчера уехали в эвакуацию ещё восемь семей. Уехал и директор школы. Ура! Школа на замке! А утром сегодня дядя Петя, председатель сельсовета, подогнал полуторку, погрузил какие-то важные бумаги, усадил семью и укатил в Керчь. Только флаг развевается над сельсоветом. Охотничьи ружья остались.
Снова к сторожке грузовая машина приезжала. Что-то затевает дед Аникей. Любава говорит, что он старый большевик, на «Авроре» служил. Ну и что? А большевик, может, не настоящий. Нужно усилить наблюдение за его избушкой. Война. Мало ли что!
Вчера под вечер дед Аникей погрузил в телегу часть ящиков и поехал по старой дороге на перевал, а с ним Кузькин дядя — Фёдор Богуславский. Мы за ними до самого перевала шли. Там их встретили люди с винтовками... Всё это неспроста.
Фашисты рвутся к Москве. Захватили Орёл.
Мы всю ночь не спали: ружья, что в сельсовете были, — теперь в лесу. Восемь патронташей с патронами да россыпью — сотни три. А пороху, пуль и пистонов — целых полмешка. А ещё мы сняли со стен портреты Ленина, Сталина, Маркса и Энгельса...
Всё громче бьют пушки. Над селом пролетают немецкие самолёты, а над перевалом кружит рама. Видно, диверсанты есть в лесу.
Сегодня под вечер дед Аникей снова грузил телегу. Богуславский ушёл в село, а он один отправился на перевал. Решено: захватим деда Аникея и вместе с телегой доставим в село...
Весь день группами и в одиночку шли через село красноармейцы. Жадно пили холодную воду из ключей в конце села. Шли и шли. Тащили на плечах тяжёлые стволы «максимов», волокли по земле маленькие пулемётные двуколки. Когда налетали немецкие самолёты, красноармейцы разбегались по дворам и стреляли из винтовок и автоматов. Пробовали палить из ружей и мы, когда самолёты появились над кручами. Один самолёт развернулся, сделал круг и пошёл прямо на вышку. Как сыпанёт из крупнокалиберных пулемётов разрывными пулями, мы и про ружья забыли. Кубарем летели с бука на землю. По самолётам больше не бьём.
