Читать «Семь цветов страсти» онлайн

Елена Арсеньева

Семь цветов страсти

Пролог

Вот уже почти неделю в небольшом кинозале римской Академии искусств собираются восемь человек. С утра до вечера они смотрят отрывки из старых и новых фильмов — от высокохудожественных лент до откровенного порно. Трое, восседающие перед светящимся экраном, оживленно обмениваются репликами; остальные, рассеянные в темноте пустых рядов, погружены в сонное молчание. Женские лица — кукольные и демонические, юные и зрелые, окруженные ореолом славы и едва известные — настолько примелькались, что «великолепная восьмерка», закрывшаяся в учебном просмотровом зале, испытывает тошнотворное пресыщение подобно большому Каннскому жюри.

— Стоп, назад! Еще раз сцену в австрийском борделе, — рванулся из кресла Заза Тино — средний в передовом трио. Мужчина и женщина на экране вернулись в исходное положение. Стройный эсэсовец с сумасшедшими светлыми глазами сделал шаг к испуганной блондинке, протягивая перед собой могучие мосластые лапы. По залу пронесся мученический вздох утомленных просмотрами зрителей, но перечить Тино никто не посмел.

Зазу Тино знали как удачливого кинорежиссера, феноменального наглеца и человека редкой деловой хватки. Его называли Шефом, а в душе считали мерзавцем и плутом. С первого взгляда было очевидно, что Заза Тино — яркая личность, отменный образец смешения итало-греческих кровей. Над оливковым лицом с резкими чертами деревянного арлекина дыбилась смоляная с проседью шевелюра. Жесткая вьющаяся растительность кустилась в его ушах, крупных ноздрях, на жилистой шее, открытой воротом фланелевой рубашки. Отдельные волоски торчали даже по костистому носовому хребту, придавая ему сходство с ощетинившимся гребнем динозавра. Небезразличный к своему внешнему виду, Заза считал некую звероподобность облика признаком истинной мужественности. Он пресекал все попытки личного парикмахера «превратить дикие леса в кастрированные газончики». И никогда не пытался обуздать хорошими манерами свой взрывной темперамент.

Энергично жестикулируя, Тино толкнул сидящего рядом бледного толстяка с аккуратно распластанной поперек плешивого темени жидкой прядью. Руффо Хоган вздрогнул, выронив серебряную бонбоньерку с мятными леденцами, удар металлической погремушки совпал с воплем экстаза на экране. Крупный шатен, сидящий по левую руку от Шефа, хмыкнул, окинув Руффо презрительно-жалостливым взглядом. Боязнь запаха изо рта стала манией маститого теоретика киноискусства с тех пор, как бедняге пришлось просматривать хлынувшую на экраны «чернуху» — кинофильмы, изобилующие отвратительными натуралистическими подробностями. Сторонник «жесткого» кинематографа, авангардист Хоган оставался на самом деле нежнейшим существом, приходящим в панику от медицинского шприца. Как только Шеф начал вторично прокручивать ролик сексапильной французской актрисульки, Руффо поспешил освежить дыхание ментоловой подушечкой. Он понял, что настал момент заключительной дискуссии, в которой немаловажную роль играл его голос.

Феноменальное чутье никогда не подводило известнейшего и опаснейшего среди знаменитых критиков. Рыхлый, деликатный, с теми особыми модуляциями в голосе, которые выдают гея, Хоган «делал погоду» в киномире Европы, успешно распространяя свое влияние на территорию Голливуда. За глаза Руффо Хогана называли так же, как и в официальных речах, — гениальным, сопровождая этим эпитетом прозвище «стервятник-хамелеон». Все знали, что могучую убойную силу, позволяющую влиятельному критику уничтожить любую процветающую репутацию, можно купить. Правда, несгибаемая принципиальность «стервятника-хамелеона» стоила очень дорого и многим была не по карману. Шеф мог себе позволить купить голос Руффо, особенно отважившись на столь дерзкое предприятие. Польщенный предоставленной ему ролью концептуального лидера группы, Руффо даже позволил Тино некоторое панибратство, основанное якобы на старинной дружбе. Но в последние дни он часто жалел об этом, испытывая физический дискомфорт от соседства с беспардонным «козлом».