Читать «Петр Великий. Ноша императора» онлайн - страница 34

Возможно, собственный ненормально высокий рост развил в царе эту склонность тешиться людским уродством. Так или иначе, она распространялась не только на гигантов и карликов, но вообще на всех, кто имел физические недостатки или страдал от старости или болезни. Например, 27 и 28 января 1715 года весь двор участвовал в двухдневном маскараде, приготовления к которому длились три месяца. Поводом послужила свадьба Никиты Зотова, который сорок лет назад был наставником Петра, потом исполнял роль князя-папы, а теперь ему шел восемьдесят четвертый год. Невестой была пышнотелая тридцатичетырехлетняя вдова.

«Свадьбу этой необычной четы почтил своим присутствием весь двор в карнавальных масках, – сообщал Вебер. – Те четверо, которым было поручено принимать гостей, оказались самыми страшными заиками, каких удалось сыскать в России. Дряхлых стариков, неспособных ни ходить, ни стоять, избрали на роль шаферов, слуг и стольников. Было там и четверо ливрейных лакеев – крайне неуклюжие малые, всю жизнь страдавшие подагрой, такие тучные и обрюзгшие, что их самих приходилось водить под руки. Московский потешный князь-кесарь, представлявший царя Давида в соответствующем наряде, вместо арфы держал лиру, покрытую медвежьей шкурой, на которой должен был играть. Его везли на импровизированном помосте, поставленном на салазки, а к каждому из его четырех углов было привязано по медведю. Специально приставленные молодцы кололи медведей стрекалами, и те издавали ужасающий рев, который вливался в беспорядочный оглушительный шум, производимый дудящими не в лад инструментами прочей компании. Царь был одет фрисландским простолюдином и вместе с тремя генералами ловко бил в барабан. Таким образом, под звон колоколов маски препроводили неравную пару к алтарю большой церкви, где их соединил узами брака столетний священник, давно потерявший зрение и память. Дабы восполнить эти недостатки, на нос ему надели очки, зажгли перед глазами две свечи и кричали ему в ухо нужные слова, чтобы он мог их повторять. Из церкви процессия отправилась в царский дворец, где увеселения продолжались несколько дней».

Конечно, мемуары Вебера не ограничиваются описанием персонажей и нравов петровского двора. Он был очарован Россией и русским народом. Ему нравилась спокойная терпеливость простых людей, но в то же время его часто коробило от того, что он называл их «варварскими обычаями». В приводимом ниже описании русской бани к изумлению примешивается оттенок восхищения. (Впрочем, Вебер забыл упомянуть, что благодаря привычке русских раз в неделю обязательно мыться в бане, они были в массе куда чище большинства европейцев, которые иногда ходили немытыми неделями и месяцами.)