Читать «Завтра будет поздно» онлайн - страница 30
Владимир Николаевич Дружинин
Она выпустила изо рта комочек дыма, он медленно таял в воздухе. Она рассекла его карандашом.
— Что ж, согласен, — кивнул Лобода. — Поезжайте с писателем. Работы хватит на двоих. И напомните немцам, что вы та самая…
9
Попутчиком нашим оказался майор Бомзе из разведки. Михальская явно нравилась ему. Он болтал всю дорогу, не умолкая.
— Ох, и травит Гушти! Мы хохотали до колик. Геринг, — ну как вылитый…
— А польза от Гушти есть? — спросил я.
— А то нет? Красиво рисует. Память редкая: траншеи, бетонные укрепления — чертова пропасть всего понастроено. Взяли мы его творчество, сверили с данными аэросъемки. В общем совпадает.
— Скоро он освободится у вас?
— Потерпите.
Мои расспросы досаждали майору Бомзе. Отвечая, он смотрел на Михальскую, обращался только к ней. Я умолк.
— Вчера Усть-Шехонский к нам заходил, — продолжал Бомзе. — Из-за Гушти. А повод, собственно, я сам подал. Как-то на прошлой неделе залез в эфир. Переговариваются два немецких радиста. «Как поживает Курт?» Второй радист отвечает: «Нет Курта». — «Что, в отпуск уехал эльзасец?» — «Нет, в другую сторону». — «Куда же?» Тот радист смутился, промычал что-то невнятное, ну, словом, дал понять, что местопребывание Курта знать не следует. Черт его ведает, может, его к нам закинули? Ясно? Усть-Шехонский и прикатил. «Покажите, — говорит, — вашего фрица, надо с ним покалякать». Гушти ведь из Эльзаса. Ничего, все обошлось благополучно. Теперь Гушти проверенный, — засмеялся Бомзе. — Не беспокойтесь.
Майора Усть-Шехонского из контрразведки я знал. Он навещал нас и по службе и в часы отдыха. Держался просто, без многозначительности, пел с Лободой украинские и русские песни.
«Разумеется, нельзя подозревать Гушти, — подумал я. — Мало ли эльзасцев! А главное, съемка подтверждает его чертежи, он не обманывает нас».
«Виллис» одолевал промоины, расплескивал лужи. Сзади доносилось:
— От мужа известия имеете?.. Ах, не замужем?.. Развелись до войны? И не скучно?
Он подсел к Михальской поближе. Она отодвинулась.
Шабурова мы застали в палатке связистов, в бору на берегу реки. Саперы закончили работу, обновленный мост белел, как сахарный. По нему, тяжело громыхая, ползли танки.
Вид у Шабурова был кислый, приезд Юлии Павловны совсем не радовал его.
— Авиаполевую отставить, — сообщила она ему. — Курс меняется.
Охапкин повеселел, увидев Михальскую. К обеду сменил воротничок, пригладил жесткие волосы. Глотая фасолевый суп, вопрошал, может ли женщина с высшим образованием полюбить шофера или, допустим, токаря? Каково мнение капитана Михальской? Всем было ясно: это только завязка — Коля заведет речь о враче Быстровой.
— В Ленинграде одна женщина-конструктор в меня влюбилась. На танцах познакомились. Костюм мне подарила. Верите, нет? Еще галстук.
И это не новость для нас. Великодушная девица дарила Коле то мировой шарф всех цветов радуги, то ботинки, то рубашку. Если верить Коле, щедротами девицы-конструктора можно было одеться с головы до ног.
— Врешь ты все, Николай, — устало сказал Шабуров и бросил ложку в кастрюлю.