Читать «Цемах Атлас (ешива). Том первый» онлайн - страница 257

— Он заболел, чтобы отделаться от меня!

Мать в алькове умоляла дочь говорить потише. Поэтому Крейндл нарочно говорила все громче, так, чтобы было слышно во второй комнате: старик может оставаться здесь жить, но его сынок должен съехать немедленно. А если старик не может обходиться без своего сыночка, тогда пусть оба убираются.

— Не дождешься! Пока я тут хозяйка! — набросилась Фрейда на дочь. Крейндл вбежала из алькова в комнату, чтобы поставить мать в неудобное положение перед квартирантами.

— Сластена! Ты тратишь присылаемые доллары на сахарное печенье, а сестре пишешь, что тебе денег на хлеб не хватает! Пусть его ноги здесь больше не будет! — крикнула она, ткнув пальцем в Хайкла, и выбежала на улицу.

— Пусть твой папенька, живущий с деревенской иноверкой, тебя содержит! Иди, нанимайся в служанки. Пока что я тут хозяйка! — стукнула себя Фрейда в сухую грудь и выбежала вслед за Крейндл на улицу.

Хайкл сидел в филактериях на голове и на руке, пришибленный тем, что ему пришлось услышать, да еще посреди молитвы. Из-за спины его пикой уколол отцовский голос:

— Ты должен был раньше думать, что делаешь. Видишь, что ты натворил?

Сын стремительно повернулся к отцу, придерживая филактерию на голове, чтобы она не упала:

— Ты виноват! Я переехал сюда, чтобы у тебя была бесплатная квартира. Теперь надо мною смеются все местечковые, а ешиботники даже не смотрят в мою сторону. Я больше не буду ходить есть по субботам в дом, в который мне назначено, а в будние дни — на кухню ешивы.

Реб Шлойме-Мота обоими локтями уперся в раскрытую книгу и издевательски пошлепал губами:

— Очень хорошо. Я всегда считал твою поездку в ешиву кривой, как кочерга. Поедешь назад домой и станешь ремесленником. Тогда у твоей матери будет больше радости от тебя, чем сейчас.

— Я останусь сыном Торы и к тому же стану учеником великого гения, Махазе-Аврома. Нынешним летом он будет со мной заниматься у себя на даче на смолокурне, а следующей зимой будет со мной заниматься в Вильне, — выдал Хайкл свою тайну, которую до сих пор скрывал от отца.

Старый меламед остался сидеть, ссутулившись и засунув руки в рукава, как будто на дворе все еще стояла зима. Его седая голова и борода выглядели при дневном свете, как снег, который смерзся и остался лежать в каком-то темном углу, когда повсюду уже текут весенние ручьи. От валкеникских обывателей в синагоге реб Шлойме-Мота много наслышался о дачнике со смолокурни. В его сердце было мало почтения к этому раввину, новому товарищу его сына: как будто хитроумных рассуждений из старых книг было мало! Теперь он слышит, что этот еврей, живущий обособленно от всего мира, станет новым наставником Хайкла на жизненном пути. У всех есть по поводу его сына свое мнение и влияние на него, только не у родного отца.

Хайкл тоже печально молчал. Махазе-Авром сказал ему, что должен еще обдумать, может ли он жить у него на даче. Крейндл отказала ему от квартиры. К реб Гирше Гордону и на кухню ешивы он стыдится заходить. Где же он будет есть по субботам и в будние дни? Единственный для него выход — уехать в Вильну и там ждать, пока его новый ребе не вернется из Валкеников и не начнет с ним заниматься. Но что скажет мама, когда увидит его посреди лета? И как он может оставить больного отца одного? Хайкл сложил филактерии и стал смотреть в окно над его кроватью.