Читать «Цемах Атлас (ешива). Том первый» онлайн - страница 22

— Когда я лгу, я знаю, что это ложь, и получаю удовольствие от того, как гладко я это проворачиваю, — рассмеялась она. — Вот вы уже снова смертельно серьезны! Мусарнику нельзя веселиться?

— В нашей ешиве говорят, что тот, кто изучал мусар, больше не будет наслаждаться своей жизнью даже после того, как перестал изучать мусар, — нахмурился Цемах, словно заковываясь в броню, чтобы защититься от ее сладкого голоса. — Поэтому, может быть, мусарник, и правда, злее, чем светский человек. Отшельник не может быть таким добродушным и веселым, как человек, все еще предающийся всем радостям этого света.

После ухода Цемаха Слава подумала, что он зол, потому что любит ее и стыдится это показать. Он больше уже не так набожен, как прежде, и все-таки еще человек не светский, как он это называет. Такой человек не станет говорить о своих чувствах. Он не так легок и легкомыслен, как Френкель. За окном, на темной улице хлопьями падал снег, и Слава, печально прикорнув в своем углу, долго думала о своем друге, учителе еврейско-польской гимназии в Белостоке.

Бернард Френкель, уроженец Львова, был рыжеватым, крепко сложенным мужчиной тридцати восьми лет. С панной Ступель он разговаривал о книгах, об изобразительном искусстве и о том, как печально-прекрасна польская осень. Посреди философствований он часто впадал в подавленное настроение и только после долгого молчания с облегчением переводил дыхание, словно сам утешал себя в каком-то горе и никому не мог довериться. Противоречия его характера нравились Славе Ступель, и она сблизилась с ним. Однако ее обижало, что он не вводит ее в свой круг. Френкель отвечал ей, что злые языки обливают грязью самые чистые чувства. И увидев, что такое поэтическое объяснение ее не удовлетворяет, добавил со вздохом, что она еще не все знает о нем.

Однажды Слава без предупреждения приехала из Ломжи в Белосток и ждала Френкеля, который должен был вернуться из гимназии, у него в комнате. Она заметила на столе заклеенный конверт с почтовым штемпелем Львова и обратным адресом госпожи Хелены Френкель. Домовладелец отложил это письмо для своего квартиранта. Когда Френкель вернулся из гимназии, то вместо того, чтобы обрадоваться неожиданному визиту Славы, схватил со стола письмо и осмотрел его со всех сторон, проверяя, не открывала ли она его. Он сразу же покраснел и резким движением вскрыл конверт. Чем дольше он читал, тем больше начинали дрожать его пальцы. То ли потому, что Френкель понял, что таким поведением выдал свою тайну, то ли потому, что больше не хотел ее обманывать, он подал Славе листок бумаги, исписанный по-польски. Строки запрыгали у нее перед глазами, она едва дочитала первую страничку. Хелена Френкель писала своему мужу Бернарду, что больше не будет ждать, пока он разрешит ей приехать; она возьмет их ребенка и приедет в Белосток.