Читать «Цемах Атлас (ешива). Том первый» онлайн - страница 109

— Это я, Хайкл. Почему отец тебя запер?

— Хайкл! — заорал обрадованный Герцка и зашелся в плаче. — Взломай дверь, пойди скажи ребе, чтобы он меня вытащил. Отец меня запер, потому что не хочет, чтобы я ехал. Я не хочу здесь оставаться, я его ненавижу!

— Отец поймал его ночью на краже еды из шкафчиков, — прошептала Миндл Хайклу так, чтобы запертый Герцка не услышал. — Уходи, сынок, пока не пришел мой муж. Он с тобой обойдется плохо и меня тоже не пожалеет за то, что я забыла запереть входную дверь.

Миндл всхлипывала, как человек, который уже так ослабел от страданий, что у него нет больше сил плакать. Ее слова так резанули Хайкла по сердцу, что он сразу же вышел из квартиры. Оказавшись на улице, он побежал, и бежал до постоялого двора, и рассказал главе ешивы все на одном дыхании. Цемах был возмущен рассказом о том, что Герцка хотел обокрасть отца. Однако сразу же успокоился, будто отбросив все сомнения, и одним решительным движением натянул на плечи пальто.

— Говорите, он сидит с вашим отцом в шинке? Отведите меня туда, и я потребую у него ключ от этой кладовки. Даже лучше, что он в шинке, там, наверное, сидят и другие евреи… Пойдемте быстрее, чтобы он не успел уйти оттуда.

Хайкл едва поспевал за главой ешивы, который шагал стремительно и при этом говорил ему:

— Не удивительно, что Герцка хотел обокрасть отца. Меня бы не удивило, если бы он захотел отомстить такому отцу даже как-нибудь похуже.

Они остановились на углу. Хайкл рукой показал, где находится шинок, и спросил, должен ли он идти вместе с реб Цемахом. Цемах перевел дыхание после быстрой ходьбы и ответил, что в шинке Хайкл ничем ему не поможет. Да и лучше, чтобы его отец, сидящий вместе с табачником, не знал о его участии в этом деле. И Цемах резко свернул на Мясницкую улицу.

Большой шинок уже в три часа пополудни начинал понемногу наполняться гостями. На улице было еще светло, а внутри уже горели лампы, тусклые и мутные, тонущие в клубах дыма. Шинкарь Додя, без пиджака и с засученными рукавами, носил в пальцах правой руки стаканы и бутылки с пивом. На его левой руке — от локтя и до ладони — были искусно расставлены и не падали тарелочки с желе, маринованной селедкой, паштетом, вареной рыбой. Его голова с коротко подстриженными жесткими седыми волосами уже немного подрагивала, но затылок и бритые щеки сияли здоровьем. Он обслуживал гостей и прислушивался к разговорам.

За двумя сдвинутыми вместе столиками сидела компания, жившая на то, что ходила по ломбардам и аукционам. Они были родными и двоюродными братьями и все походили друг на друга: высокие жилистые молодые люди с жидкими волосами, зачесанными весьма искусно, чтобы не было заметно, что они наполовину лысые. Это были франты в брюках со стрелками, острыми, как лезвие ножа, в пиджаках с узкими клапанами. Они были широки в плечах и узки в талиях. Туфли носили темно-коричневые, пошитые вручную и с набойками на мысках. Они курили тонкие папиросы, пили пенистое пиво из кружек, а на их устах пенились самодовольные речи по поводу их кровных врагов, конкурентов в ломбарде. Шинкарь Додя хотел бы побольше таких посетителей.