Читать «Первая любовь (сборник)» онлайн - страница 2
Мария Метлицкая
В аэропорт она, конечно, поехала. Народу была тьма. А они стояли и опять держали друг друга за руки. И ничего не видели вокруг. А счет времени уже шел на минуты. Объявили регистрацию. Она завыла в голос – по-простому, по-бабьи, и вцепилась в него. Подруга ей шепнула:
– Приди в себя. Здесь, между прочим, его мать.
Ее почти оторвали от него. Пришло время со всеми прощаться. Он обошел всех. Долго стоял молча, обнимая мать. Потом опять подошел к ней.
– Ну, держись, малыш. Ты у меня сильная. Все выдержишь. Ты точно из отряда храбрецов, да, малыш?
Она кивнула.
Он прошел таможенный досмотр. Обернулся, увидел ее глаза. И двинулся к стойке сдачи багажа. Еще пару минут – и он уйдет дальше. На паспортный контроль. И станет недосягаем, не виден. Последний взгляд. Он поднимает два пальца.
– Victory, малыш! – кричит он и уходит. Все.
Ее кто-то обнимает за плечи, кто-то выводит на улицу и дает прикуренную сигарету.
Дальше – ничего не будет. Ничего, кроме ожидания писем. Бесконечного ожидания. И беготни по десять раз к почтовому ящику. Но это все будет впереди.
А пока к ней подходит его мать.
– Я подвезу тебя, садись, – предлагает она.
Они садятся в видавшие виды зеленые «Жигули».
Долго молчат. А потом его мать говорит ей:
– Дурочка, ты вот думаешь сейчас, что твоя жизнь закончилась?
Она кивает.
– Глупая, у тебя столько еще впереди. Да что там – столько! У тебя все впереди. Вся жизнь. Ну не раскисай, слышишь?
Она кивает и ревет, как последняя дура.
– Господи, – качает головой его мать. – А что же мне тогда делать? Он мой единственный сын, между прочим. Мне тогда остается только застрелиться.
– Что вы понимаете? Я так люблю его, просто не представляю себе жизни без него.
– Дурочка. А обо мне ты подумала?
Она молчит. А его мать добавляет:
– Ну, родишь, поймешь. А пока – держись, девочка. Это, может быть, первое испытание в твоей жизни. Держись! И пиши ему только веселые письма. Ему там точно хуже и сложнее, чем нам.
Она почти обижается и думает, что никто, никто не может понять ее горя. Даже его умная мать.
Они потом даже подружатся, и она будет приезжать к ней в большую и мрачноватую квартиру на Смоленке, где все будет кричать о нем – и стены, и стулья, и чашки. И на серванте будет стоять его фотография в полный рост: длинные волосы, узкие джинсы, улыбка во весь рот. Она зайдет в его комнату и с закрытыми глазами, как слепая, станет трогать его книги, письменный стол, кровать и прижмет к лицу его клетчатую рубашку, оставленную впопыхах на стуле.
А потом, конечно, будут письма. Австрия, Италия. Рим, фонтан Треви, Колизей. «Итальянки красивые, малыш, но лучше тебя нет. Помню все. Шатаюсь по городу и думаю о нас с тобой. Держись, малыш. Мы справимся, вот увидишь!»