Читать «Красная ворона» онлайн
Александра Юрьевна Созонова
Александра Созонова
Красная ворона
История о моем необыкновенном брате-демиурге
ЧАСТЬ 1 ВЫДУМЩИК
Дожки
Ринат родился раньше меня на два года, десять месяцев и одиннадцать дней. Когда я еще только училась садиться и улыбаться, он уже потерял льняные кудри, заменив их рыжими вихрами, и прилично говорил: редко, но по делу.
Лет до шести (моих) он не замечал моего существования вовсе. Так, мельтешит что-то под ногами — вроде не кошка, раз не пушистая и без хвоста. Порой совершает робкие попытки познакомиться поближе, которые безжалостно пресекаются: объект представляет нулевой интерес.
Может показаться странным, что два ребенка, живущие в одной семье, не общались и не играли вместе месяцами. Но у нас была просторная квартира с широкими коридорами, высоченными потолками и отличной звукоизоляцией. Мне предоставили свою комнату, Рину — свою. Даже нянь было две. Точнее, няня Рина, простая старушка, перешла ко мне по наследству, стоило мне появиться на свет. А для него наняли тетеньку с высшим образованием, чтобы с младых лет учила английскому и хорошим манерам.
Хотя родители старались заботиться и не ограничивать своих отпрысков ни в чем полезном и нужном, ощущения семьи как таковой в нашем доме не возникало. Ни мягкого гнезда, ни теплого очага, ни уютной норки. Просто несколько людей разного возраста и пола обитали по какой-то причине под одной крышей.
Родители много работали, и в будни, и в выходные, постоянно были заняты, и виделись мы редко. Даже завтракать, обедать и ужинать отчего-то полагалось в разное с ними время, хотя просторная кухня вполне могла вместить всех шестерых (вместе с нянями).
Самым печальным в мои рассветные смутные годы было то, что детское одиночество не сближало: единственный родной братик не желал меня замечать.
В девять лет Ринат серьезно заболел — что-то с легкими. Два месяца провалялся в больнице, а когда выписался, врачи порекомендовали свежий воздух и отдых от всех занятий. Обеих нянь спровадили в отпуск, а меня и брата отвезли в глухую деревню, где очень кстати проживала мамина двоюродная тетя, а для нас — троюродная бабушка.
В деревню мы были доставлены папой. Всю неблизкую дорогу за рулем своего «москвича» он хмуро молчал, видимо, обдумывая насущные проблемы. Мы с братом сидели на заднем сидении, и я страшно робела, впервые в жизни оказавшись с ним в таком тесном соседстве без посредничества нянь. Ринат, возбужденный поездкой, пребывал в непрестанном движении. Хаотично взбрасывал в разные стороны кисти рук, забирался с ногами на сиденье, а потом ужом сползал под него, вращал лохмато-рыжей головой на тонкой шее. Он то и дело задевал меня — ступней, локтем, плечом, — не замечая этого. Даже глаза не оставались в покое: то расширялись, то сужались, ведя себя настолько свободно, насколько позволяли лицевые мышцы — в компании с носом, губами и подбородком. Папа почти не делал замечаний, сосредоточенно глядя в лобовое стекло. А я, наоборот, не спускала глаз с брата. Мне казалось, что весь он крупно дрожит или вибрирует, и словно перетекает из одной формы в другую. Это было захватывающе интересно, и я смотрела, не отрываясь, хотя и порядком трусила.
