Читать «Свидание на Аламуте» онлайн - страница 317
Игорь Резун
– Почему?
– Этого никто не знает, Патрина. И никогда не узнает. У них тоже ничего не получилось. Вторая жертва не стала Невестой, не состоялось мистической «свадьбы», потомок Хасана Гуссейна ас-Саббаха не родится ни в мужском, ни в женском обличье. Остался третий эгрегор. Валтасара…
– Его же убили, дядя Саша?
– Не все так просто, Патри… Ты слышала о северной стране? Гиперборее?
– О ней рассказывала Мири…
– Да… Гиперборея-Арктида. О ней писал еще греческий ученый Страбон в своей «Географии». Вот послушай…
– Это о Гиперборее?
– О ней. В греческом языке слово, обозначающее таинственный Север, пишется через букву «тету» и читается как «Тула», «Туле». Ты знаешь, ацтеки верили, что Кветцалькоатля изгнали в далекую северную страну его братья – Витцлипуцли и Гуицтлипохтли… Это та же легенда. Валтасар остался жив, но его эгрегор дремлет в том мире, куда не могут проникнуть ни Запад, ни Восток. Он недостижим и для большинства людей, магов или шаманов. Так что третий эгрегор остался, Патри. И остаешься ты… Он все это время хранил тебя, потому что ты оказалась связана с ним. У вашего народа женщина в пятнадцать лет может зачать и выносить ребенка. Что ты об этом думаешь, Патри?
Он загадочно смотрит на девочку, а та щурится – от яркого солнца, катающегося над морем, как масляный круг по голубой тарелке.
– На самом деле… проиграли ОНИ, а ты выиграла. Третья Невеста, которой… Впрочем, я скажу проще. Ты еще можешь найти себе жениха, ты можешь сыграть свадьбу и тогда… тогда тот, кто родится у тебя, станет…
Заратустров явно медлит. И тщательно выбирает слова. И почти не может найти правильные.
– Тот, кто родится у Чай Ратри, тот принесет своему народу власть над половиной мира, – наконец, на выдохе говорит он и снова спрашивает: – Что ты об этом думаешь, Патри?
Девочка поворачивает к нему загорелое счастливое лицо. На полковника смотрят глаза – черные и бездонные. В этих глазах все: и пылающий дом на краю соснового леса, и безумный холод взгляда зловещего банкира-убийцы, и бешеный вращающийся танец двух женщин на железнодорожной насыпи, и рушащиеся идолы в чреве пирамиды, века лишений, гонений и пожаров, крушений царств и кровавых революций, скорбь этого мира и его счастье – счастье первого детского крика… И лицо Мириклы, спокойное, усталое, лицо человека, выполнившего свое предназначение. Глаза Патрины на секунду увлажняются, туманно блестят.