Читать «По-настоящему» онлайн - страница 127

У меня не было сил радоваться. Мы вышли, я достала мобильник и позвонила Стёпке. Наверное, в Москве было уже очень поздно, потому что трубку он не взял. Тогда я написала ему: «Privet! U menya dve novosti, I obe prekrasnye: ya postupila na zhurfak i ya ne beremenna». Он мне не ответил.

Димка отвёз меня домой и, напоив таблетками, которые прописал мне добрый доктор, отправил спать.

Я спала почти весь следующий день. Стёпа молчал. Ни звонка, ни эсэмэски.

Ближе к вечеру, когда в Москве, по моим подсчётам, было уже поздно, но не настолько, чтобы ложиться спать, я позвонила ему снова. Длинные гудки, потом – резко короткие. Следующие звонки – точно так же. А потом сообщение: “Pozdravlyau. Ту svobodna”.

24 июля 2000 года

Я ничего не понимаю. Плачу второй день. Он не отвечает. Я звонила раз тридцать, пока не услышала металлический голос автоответчика: «Абонент недоступен».

Неужели это… КОНЕЦ?!

26 июля 2000 года

«Stepa, v4em delo???»

«Ту dlya menya umerla».

27 июля 2000 года

Я всё-таки в больнице. В неврологическом отделении.

10 августа 2000 года

Две недели была в больнице. Меня привёз Димка, когда увидел, как я рыдаю над телефоном. Наверное, я рыдала очень необычно. Он не рассказывал, как это выглядело.

Про журфак знает только он. Мама и папа решили, что я перенервничала из-за экзаменов.

Димка спрашивал меня о Стёпе. Когда я перестала плакать (спасибо лекарствам) и смогла говорить, рассказала ему всё. Абсолютно всё.

Брат злился, рвался найти Стёпиных родителей, найти его самого и чуть ли даже не лететь в Москву. Отговорила.

В больницу приходил Олег. Каждый день. Он позвонил мне домой, трубку взяла мама и сказала, что я заболела. Олег приехал в больницу в тот же день, но не попал в приёмные часы, и мне передали от него свёрток – кулёк душистой клубники. На следующий день он приехал сам, смешил всех в нашей палате, показывал карточные фокусы и принёс мне огромную плитку шоколада. Так и ездил каждый день. Мне было приятно видеть его, общаться с ним. О Стёпе я не говорила, следуя официальной версии: нервное перенапряжение на фоне поступления.

Приходила, конечно, и Оля. И Наташа звонила мне на мобильный несколько раз. Только Наташе я рассказала, что случилось, Оле – не могла: она выглядела такой счастливой…

И вот я дома. Сегодня Димка привёз меня из больницы. Завтра мы с мамой и папой едем в санаторий. «На воды», как шутит Димка. Две недели будем пить минеральную воду, спать и гулять по горам. Я не горю желанием ехать, но и оставаться дома тоже тошно… Поездку в Турцию отменили: врач сказал, что жара мне сейчас «не показана», лучше горы, лес и приятная прохлада.

О Стёпе я думаю каждый день. Каждую минуту каждого дня. Я не понимаю, что случилось, почему он так поступил, почему ни разу больше не позвонил, не ответил ни на один звонок. Мне больно думать об этом, но не думать я не могу. Я скучаю по нему, я люблю его, мне без него плохо, пусто и тоскливо…

28 августа 2000 года

Лето клонится к закату. Мы с родителями вернулись домой. Прости, дневничок, я не брала тебя с собой. Хотелось НЕ писать. Получилось плохо – я привезла из санатория пухлую тетрадку с безнадёжно грустными стихами…