Читать «Три женщины одного мужчины» онлайн - страница 73

– Я не вернусь, – отказался подчиниться Евгений Николаевич.

– Тогда ты мне не сын, – жестко бросил старший Вильский.

– Не торопись отлучать меня от дома, – горько усмехнулся сын. – Потом, возможно, ты об этом пожалеешь.

– Не в моей привычке жалеть о содеянном…

– И не в моей тоже, – заявил Евгений Николаевич, и оба Вильских разошлись в разные стороны.

Новость, что Евгений Николаевич ушел из семьи, разнеслась раньше, чем супруги Вильские объявили об этом официально. Прозвучало это как гром среди ясного неба. Единственным, кто воспринял это сообщение спокойно, оказалась Тамара Прокофьевна. Все остальные пытались помирить «неразлучников», но Евгений Николаевич был непреклонен.

– Посмотри на меня, Женька! – уговаривал его Левчик. – Ты что, думаешь, я своей Нинке не изменяю? Но семья – это святое. Встречайся со своей пассией сколько угодно, но зачем же семью ломать?!

– Лучше, наверное, во вранье жить, – скептически усмехался Вильский и отмахивался: – Отстань!

– Вовчик! – кипятился Лева Рева. – Скажи нашему идиоту, на чьей ты стороне!

– Ни на чьей, – уходил от ответа однофамилец. – Пусть сами разбираются.

– Правильно, Вова, – наскакивал на него Левчик. – Твое дело – сторона. У друга семья распалась, а ему трын-трава.

– Мой друг – взрослый человек. Ему, между прочим, сорок четыре года, а ты его жизни учишь.

– Да мне жалко! – взвивался Левчик, измученный рассказами жены, как тяжела жизнь брошенной Женечки.

– Мне тоже жалко, – невозмутимо соглашался Вовчик, – но… Это не мое дело.

После того как всем знакомым было заявлено, что это «не их дело», предателю Вильскому последовательно объявили бойкот Кира Павловна, московские Маруся и Феля Ларичевы, жены Вовчика и Левчика. Сочувствующих Евгению Николаевичу оказалось меньшинство. Пожалуй, только Прасковья Устюгова приняла его сторону – и то потому, что по-прежнему ненавидела Женечку – «разлучницу».

– Сбежал-таки? – схватила Прасковья пробирающегося сквозь рыночную толпу младшего Вильского. – Давно надо было. Я всегда говорила, не будет тебе с ней счастья.

– Ты что, мама! – вступилась за подругу Маруся. – Чему радуешься? У человека горе: почернела вся, ног под собой не чувствует. На работу ходит как заговоренная.

«А может, и правда заговоренная?! – ахнула Екатерина Северовна, подслушав разговор невестки с матерью. – Что-то здесь не так!» – решила она и поехала на вокзал за билетом в Верейск.

– Зачем ты едешь, мама? – недовольно выпытывал большой ученый Феликс Ларичев. – Тебе что, нечем заняться? Учебный год, дети в школе, встретить-проводить, а ты в гости.

– Я семью спасать, – объявила Екатерина Северовна и в тот же вечер уехала.

Кира Павловна встретила московскую подругу на вокзале и предусмотрительно завела в ближайшую кулинарию.

– Все равно, Катя, дома поговорить не удастся. При нем (Николае Андреевиче) слова нельзя молвить: «У меня нет сына, ничего слышать не хочу».

– Я понимаю, Кира, – ничуть не удивилась реакции старшего Вильского Екатерина Северовна. – А как Женечка?

– Катя… – оглянулась по сторонам Кира Павловна. – Страшно… Коля ее с работы встречает, на работу провожает. Боимся, как бы чего с собой не сделала. А ведь у нее двое…