Читать «Собрание сочинений в десяти томах. Том седьмой. Храм согласия» онлайн - страница 119

Вацлав Вацлавович Михальский

Ксения молчала.

– Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Понимаю.

– Хочу сказать: хоть я и Леха-пришибленный, но детей мы вырастим.

– Алеша, правда?! – Глаза Ксении просияли таким чистым, таким пронзительным светом, что показалось, в полутемном коровнике стало светлее. Она прижалась щекой к его плечу в стеганой телогрейке и поцеловала припухшими губами ее заношенную, лоснящуюся ткань.

– Правда. С твоими я поговорю.

– Не надо. Родим – тогда, – чуть слышно сказала Ксения, как будто боялась спугнуть желанное будущее.

Редкое в эти дни солнце внезапно ударило в замурзанные окошки коровника и разделило его десятком солнечных столбов, в которых заблестели и ожили мириады танцующих пылинок.

– Видишь – солнышко. Все будет хорошо! – сказал Алексей с чувством, не таясь скотниц, прошедших мимо них по широкому проходу между рядами стойл слева и справа. Раньше молодые скотницы хихикали, глядя на Алексея и Ксению, а теперь затихли и здоровались с подчеркнутым уважением, а может, и с белой завистью: какой молодайке не хочется ляльку? Нет таких. По крайней мере в те времена не было среди нормальных.

XLI

А с Глафирой Петровной разговор получился в тот же вечер. Всегда так бывает: то ничего, ничего, а то все сразу! Как говаривал в таких случаях Витя-фельдшер: «Р-раз – и в дамки!»

«Опасный человек этот Витя-фельдшер – он про меня что-то понял, во всяком случае то, что я медик. Сам себя выдал, дурак! Хотя ненарочно, просто опыт сработал против меня – мой опыт. Оказывается, так тоже бывает. А Витя умный, лишь бы не стукнул куда…»

– Чайком побалуемся? – прервала невеселые мысли Алексея Глафира Петровна.

– Побалуемся. Через четверть часа они сидели за столом в большой комнате при свете пятилинейной керосиновой лампы и пили чай, искусно заваренный хозяйкой из сбора мелисы, мяты, душицы, листьев смородины.

– Хороший у тебя чай, Глафира, мне в него и сахарина не надо – вкус портить.

– Я тоже так пью.

Лампа чуточку закоптила, Глафира Петровна отрегулировала фитиль. Электричество вырабатывалось на заводе, там же и потреблялось до последнего киловатта. А с лампой была красота – все видно около самой лампы, да и по всей комнате какой-никакой свет.

– И че, братка? – взглянув на Алексея исподлобья, спросила хозяйка.

Алексей отметил, какие у нее глубокие, какие выразительные глаза – темно-карие, с влажным блеском, глаза страстной, еще не угасшей женщины.

Молча выпили по чашке душистого чая, Глафира Петровна налила Алексею вторую.

– Ни надоило в мовчанку грать? – В основном она говорила по-русски, иногда вставляла украинские словечки, а то и вообще переходила на «харьковский», то есть на совершенно вольную, ее собственную, смесь двух языков, с неправильностями как в том, так и в другом языке.

– Ни надоило?

Вопрос был ясен, с ответом дело обстояло сложнее.

– Надоело, – наконец проговорил Алексей, – надоело и в молчанку играть, и в дурака. Да, я не Леха-пришибленный и не твой братка Алексей Серебряный, как по паспорту…

– А хоть хто, ты помнишь?

– Раньше не помнил, а сейчас знаю. Адам Домбровский – главный хирург передвижного полевого госпиталя, капитан военно-медицинской службы. Ну и что?! А где этот капитан был всю войну, она без него прошла, без него и кончилась…