Читать «Полное собрание сочинений. Том 14. Таежный тупик» онлайн - страница 143

По каким-то законам многие ценности и ключи от загадок Земля хранит в местах суровых и малодоступных. Как в сказках, человек должен пройти испытание и невзгоды, чтобы стать обладателем ценности, важнейшая из которых — знания. И человек на этом пути не знает ни колебаний, ни остановок. Именно тут, в Антарктиде, на памятнике первым ее жертвам начертали слова: «Бороться и искать. Найти и не сдаваться!»

* * *

Все, кто летит на «Восток», вполне понимают: зимовка даже без всяких ЧП, обычная, благополучная зимовка — нелегкое испытание человеку. И слово «восточник» двадцать пять лет произносится с уважением.

На этот раз «Восток» уже в самом начале зимовки уготовил людям очень суровый экзамен.

Из дневника А. М.: «25 февраля. После кино отправился спать. В час ночи меня разбудил прибежавший радиотехник Полянский: «Юрке плохо, скорее!..» Прибегаю в медпункт. Механик Юра Астафьев лежит на кушетке, на себя не похожий. Хрипы, конвульсии. «Помогите! Воздуха, дайте скорее воздух!» На Памире я такое уже наблюдал — начало отека легких. А это значит — опасность самая крайняя. Днем, как и ждали, подскочила температура. На фоне отека легких развивается пневмония. Антибиотики и все, что положено в этом случае. Ясно: Юрку надо немедленно эвакуировать. В «Мирном» ситуацию понимают, но самолет подняться не может — у них там ветер двадцать пять метров в секунду и видимость почти ноль».

«26 февраля. Дежурю возле больного. Радисты сказали: летчики будут к нам пробиваться. Но возможно ли это? — температура у нас 58,7, всего 1,3 градуса до критических 60, когда полеты уже невозможны».

Самолет все-таки прилетел, забрал больного. И это было его спасеньем.

«7 марта. Получили радиограмму от летчиков. Вчера два борта покинули «Мирный» курсом на Молодежную. Там один самолет законсервируют на зимовку, другой повезут в Союз на ремонт. Все. Теперь, если что-либо случится, помощь не прилетит…

И вот он, подарок судьбы, — случилось! В час получения телеграммы в медпункт пришел взволнованный инженер Михаил Родин с жалобой на одышку и нарастающее удушье. Та же картина, что и у Юрки, — начало отека легких и пневмония… В глазах у нашего друга мучительная тревога. И чем мы можем его утешить?

Мы говорим, что сделаем все возможное. Но Мишка-то понимает: спасение — самолет. А слово это мы даже вслух не можем произносить — 12 марта мороз под семьдесят, какие могут быть самолеты».

«14 марта. Бессонная ночь у постели больного. Наш Михаил догорает, как свечка. Держится только на кислороде, гормонах и на сердечных. Губы едва шевелятся. Сказал: может быть, все-таки самолет?.. Кислородных баллонов осталось пятнадцать, в сутки уходит один баллон».

«14 марта с «Востока» на Молодежную ушла телеграмма, в которой взвесили каждое слово: «У одного из зимовщиков тяжелая форма горной болезни. Был консилиум. Решили: дальнейшее пребывание на станции связано с риском для жизни. Просим авиаторов отреагировать».