Читать «Полное собрание сочинений. Том 14. Таежный тупик» онлайн - страница 138

Без промедления, но без паники. Разумно, целенаправленно, без ошибок — действовать! Не позабыли заснять пожар. Спустили воду из всех систем отопления: «Что бы там ни случилось, придет час, на «Востоке» появятся новые люди. Надо максимально облегчить введение станции в строй». К первому очагу тепла «керосинке» под названием «Алма-Ата», установленной в кают-компании, быстро, как только могли, стали таскать продукты со склада.

Первая радость — в восемь часов Борис Моисеев запустил до этого позабытый всеми старый движок. Врач Геннадий Баранов: «Когда я услышал это слабое тарахтенье, подумал: реанимация, пульс появился — значит, возможна жизнь». Но только к вечеру удалось разыскать, приспособить, протянуть кабель от движка к радиостанции. Радист Валерий Головин, как наседка цыплят, согревавший приборы еще одной керосинкой, с опаской подключил радиостанцию к незнакомому источнику тока… Все в порядке! И они вышли в эфир.

Они сообщили обо всем, что случилось, на Молодежную. В тот же час сообщение ушло в Ленинград и в Москву…

Антарктида между тем властно входила в лишенные тепла жилые постройки. Из дневника А. М.: «Температура в моем уголке уже минус 31. Писать можно только карандашом. Зубная паста сделалась каменной. Для пробы заколотил тюбиком в деревянную стойку гвоздь…

Алюминиевые стены дома страшновато, как натянутый до предела канат, звенят. И лопаются. Обои на стене разрываются, как будто их разрубили саблей, и скручиваются… С этим натиском холода воюем пока тремя «керосинками» — одна в кают-компании, одна у радистов, одна на буровой у движка. Около этих точек и жмемся… Я в Антарктиде не новичок.

И не склонен к лишнему драматизму. Но положение отчаянное. Вслух об этом — никто ни слова. Но думают все несомненно. Такого тут еще не бывало. На Молодежной, в «Мирном» и на Большой земле, узнав сегодня о нашей трагедии, кто понимает, скажут: «Не выкарабкаться ребятам». Я бы и сам так сказал. А надо выкарабкаться!.. Пока писал, температура понизилась до 34. Пальцы не держат карандаш».

Спать в этот вечер они легли, вернее, свалились, у трех керосинок, не раздеваясь, не снимая обувки, прижавшись друг к другу.

* * *

14 апреля было днем серьезных решений.

Из Москвы пришла радиограмма за подписью очень ответственного лица. Спокойная, взвешенная, заботливая телеграмма. Суть ее: нужны ли чрезвычайные меры для спасения людей?

Чрезвычайные меры… О них, разумеется, думали тут. Но какие меры возможны в этой особой, исключительной обстановке? Практически никакие. Тяжелый транспортный самолет с грузом на парашюте? Но эта мера — со множеством неизвестных и очень рискованная, возможные жертвы обострили бы без того тяжелую ситуацию. Начальник станции Петр Астахов, сам для себя решение уже принявший, счел обязательным знать мнение каждого из зимовщиков.

Новички не спешили, молчали. И тогда сказал несколько очень простых, всем очень понятных слов Белло Парк, метеоролог с многолетним антарктическим стажем и опытом альпиниста. Он сказал со своим обычным эстонским акцентом: «Ребята, какие чрезвычайные меры! Продукты есть. Топлива много. Руки целы. И головы мы, я наблюдаю, не потеряли. Перезимуем».