Читать «Генерал террора» онлайн - страница 276
Аркадий Алексеевич Савеличев
Но из прихожей послышался охрипший голос Деренталя:
— Борис Викторович, обождите стрелять. Я ещё не дал отчёта...
Деренталь сбросил промокший плащ, не здороваясь прошёл к столу, налил вина. Только выпив, подал руку:
— Извините. Известия скверные.
— Других и не ждал. Рассказывайте.
— Что рассказывать?..
Англия давно уже была поражена политикой. Все, кто мог, пинали Черчилля и иже с ним. Лейбористы рвались к власти, как бешеные псы. Пахло падалью. Там вовсю склоняют фамилию Савинкова. Ка-ак это посмел Черчилль давать деньги такому авантюристу?! Деренталю ни с кем не удалось встретиться. Все заметали следы. Не говоря уже о самом Черчилле, даже Рейли избегал встреч. Когда Деренталь звонил по знакомым, давно пристрелянным номерам, на других концах проводов отвечали, что никакого Савинкова не знают... кончайте хулиганить, иначе сейчас сообщим в полицию! Ай да англичане, спасители России...
Пока — все спасают сами себя. Даже друг Рейли, бесстрашный Рейли. А это означает — конец консерваторам... и конец всяким сношениям с ними. Баста!
— Англия — потерянная шлюха...
— Как наша любимая княжна?.. — нашёл ещё в себе силы пошутить Савинков.
— A-а, мадам Катрин всё-таки лучше, — понял его Деренталь. — Шлюха, но ведь...
— О каких шлюхах вы говорите? — в сопровождении официанта вошла Вера.
Деренталь поцеловал у неё руку и на правах члена семьи фамильярно вопросил:
— По какому случаю празднество?
Савинков переглянулся с сестрой и коротко отрезал:
— Перестаньте, Александр Аркадьевич.
Деренталь хорошо изучил своего шефа — не зря нервничает. Ничего выспрашивать не стал. А парижских официантов не надо было учить молчанию — сделав своё дело, официант проворнее обычного ретировался за дверь.
Только тогда Савинков и сказал:
— Чекистами убита наша старшая сестра. Надежда. Вместе со своим мужем бароном фон Майделем.
— Где?..
— В Таганроге. Какое это имеет значение!
Тон означал всё то же: конец расспросам...
Вера успела даже прихватить где-то поминальные свечи. Толстые, витые чёрной оплёткой. Свечи горели в этом парижском гостиничном номере, как поминальный огонь по самой России.
Когда вошла в номер Любовь Ефимовна — а что же могло обойтись без неё? — то всё поняла без слов и молча присела к столу. Всё же какое-то время спустя не утерпела:
— Борис Викторович, я с улицы, там опять эта ваша пассия...
Савинков позвонил привратнику и коротко велел:
— Пропустите женщину по имени Луиза.
Она вошла в сопровождении горничной. С плащика стекала вода, от ботинок по паркету и дальше, по ковру, растекались грязные лужи.
В пику ли Любови Ефимовне, себе ли, российской ли судьбинушке, Савинков встал, поцеловал Луизе закоченелую руку и провёл к столу.
— Мы поминаем, Луиза, Россию. Садитесь. Не стесняйтесь.
Она едва ли ела в этот день. Дрожащей рукой схватила протянутый бокал, залпом опрокинула и жадно набросилась на еду.