Читать «Броня из облака» онлайн - страница 124
Александр Мотельевич Мелихов
Сегодня, еще раз повторяю, единственной рациональной причиной противостояния сделалась борьба за безопасность — коя и превратилась в главный источник опасности. Ибо каждая сторона воображает, будто она станет жить спокойнее, наводя страх на противную ей сторону, — тогда как именно страх заставляет людей творить наиболее непоправимые безумства.
А ведь сегодня миру выпала еще невиданная в истории удача: сильные несопоставимо более рациональны, а потому и более миролюбивы, чем слабые — по крайней мере, наиболее необузданные реваншисты, мечтающие любой ценой отомстить за прошлые унижения, обретаются среди Давидов, а не среди Голиафов. И если бы воображающие себя прагматиками Голиафы не натравливали друг на друга собственных «сукиных сынов», виртуозно использующих апломб и глупость своих патронов, то они без особенных жертв могли бы удержать всех сукиных сынов на коротком поводке.
Но какой же рациональный слизняк во всемирной коммунальной склоке, именуемой пышным словом
Вот и Том Сойер, прежде чем начать драку с чванным чужаком, проводил по земле черту, обозначая зону своих геополитических интересов: попробуй-де перешагнуть! Мальчишки, равно как и державы, обычно доходят до мордобоя через череду взаимных тычков в плечо, каждый из которых должен быть сильнее предыдущего (в нашем случае последний толчок оказывается последним в истории). Взрослые в таких случаях учат: уступить должен тот, кто умнее, однако мальчишкам-то прекрасно известно, что уступивший останется навеки униженным не только в чужих, но и в собственных глазах. Это в вашем, взрослом мире людей уважают за отличную учебу и примерное поведение…
Но, антр ну и тет-а-тет, существует ли он в действительности, этот взрослый мир? Почтенный академик прогуливается с дамой, шпана сбивает с нее шляпку — он же как более умный подхватывает спутницу под ручку и торопливо семенит прочь. И что, наше уважение к нему и впрямь нисколько не поколеблется? И на его собственном образе себя и впрямь не останется ни малейшего пятнышка? Бывают ли люди настолько взрослые, что они и вправду гордятся исключительно своими профессиональными достижениями?
В фокус-группе моих друзей-«демократов» таких истинно взрослых людей практически не нашлось. Вернее, покуда им казалось, что неприязнь мира обращена исключительно на нашу правящую верхушку, они вполне могли даже и радоваться конфузам своей державы, исполняя интернациональный долг интеллигентного человека — радоваться каждому новому доказательству того, что правительство именно его державы есть самое глупое и низкое правительство всех времен и народов. Теперь же, когда российское правительство порождается народной массой с куда большей очевидностью, нежели правительство советское, у них зародилось страшное подозрение, что классическая формула «я люблю свой народ и ненавижу свое правительство» чем-то напоминает признание «я обожаю свою жену и ненавижу ее скелет». Хуже того — у них зародилось еще более страшное подозрение, что такая прежде смехотворная фикция, как «честь державы», является частью их собственной чести. Что, согласившись видеть свою страну жалкой и презренной, они остаются без средств удовлетворения важнейшей экзистенциальной потребности — потребности идентифицироваться с чем-то бессмертным и почитаемым. Что можно сколько угодно уважать и даже любить другую страну, но ощутить себя ее частью — искренне ощутить! — удел редких одиночек.