Читать «ООО «Удельная Россия». Почти хроника» онлайн - страница 35

Через фуагра с Сусликовым и познакомилась. Как-то перед Новым годом послал ее Ким в Кремль с подарочной корзинкой. Она, не будь дура, взяла напрокат костюм Снегурочки, самый дорогой, нарядилась и поехала. Долго ее служба безопасности сканировала, шапочку хотели отобрать, корзинку через рентген всю просветили, пару баночек вскрыли и дали собакам попробовать. А она только улыбалась сказочной улыбкой. Наконец впустили. Секретарша-грымза из приемной пускать к телу шефа ее не хотела. Здесь, говорит, оставьте, милая. Долго пришлось объяснять, что процедура вручения – это часть подарка, пока та наконец смилостивилась и разрешила оставить себя в приемной вместе с корзинкой. Ждать пришлось долго – чуть не описалась. Но отлучиться даже на минуточку не рискнула.

Сусликов появился вдруг, стремительный, внезапный, уверенный, лощеный. Агнесса вспорхнула и поплыла навстречу Белой Лебедью. Текст, отрепетированный до интонаций и пауз, почти пропела. Сумела произвести эффект и запомниться. Сусликов питал слабость к театральным эффектам. Позже, когда Мирослав приезжал на заседания Генсовета в ОСВИН, она всегда старалась встретить его у машины лично. А Ким возьми и заревнуй. Заткнул ее из ОСВИНа в свой птичий бизнес. Даже должность громкую дал – повысил типа. И приходилось изображать благодарную Золушку – как же, заместитель главного производителя российского фуагра. Хорошо хоть, на птицефабрику ездить не заставлял – вонь там такая, что глаза аммиаком разъедает. В офисе над ней за глаза смеялись – подсадной уткой называли. А она продолжала лучезарно улыбаться. Великое дело – сценическая закалка, семь лет в роли Снегурочки, что-что, а лицо держать научилась, даже во сне…

Нет, конечно, она, случалось, и рыдала. Сначала искренне, когда Неуемный изводил ее противоречивыми указаниями и распекал ни за что, ни про что. Потом по заказу, когда понимала, что инфантильному тирану хочется видеть ее слезы. Опять же, спасибо любительскому театру, умела выжать из себя слезу в нужный момент.

Улыбаться-то она улыбалась, а сама мучительно искала выход из утиного положения. Не за тем она приехала в столицу, чтобы птицеводством заниматься. А с этим утиным бизнесом только «Голая утка» у публики и ассоциируется. Самый злачный клуб Москвы. «Агнесса, а по каким дням ваши утки стриптиз показывают? Ха-ха-ха…» «Ежедневно. Сразу после забоя и до извлечения ожиревшей печени, ха-ха-ха. Приятного аппетита!» Сплошное унижение.

Кабы она стала хозяйкой модного салона или художественной галереи, ее бы знала вся светская Москва… Ну, или хотя бы законной женой производителя. Кругом все сплошь разводятся со старыми боевыми подругами и женятся на новеньких молоденьких секретаршах. А тут ни тебе салона, ни тебе штампа в паспорте… Да еще случалось: спишь себе одиноко в душной или холодной Москве, а он тебе откуда-нибудь с Сейшел звонит и жалуется, как ему там плохо! И ты должна проснуться и начать утешать! А в душе послать его хочется гораздо дальше Сейшел. Или: из кожи вон вылезет, чтобы добиться участия в какой-нибудь раскрученной телепередаче, а в день икс вместо «С добрым утром, любимая!» будит ее звонком со словами: «У меня понос на нервной почве. Что мне делать?!» Неужели за полвека жизни нельзя было запомнить, что в таких случаях надо выпить валерьянки и рисового отвара. А стоило ей с какими-нибудь проблемами к нему обратиться, так сразу: «Что ты меня грузишь?! Сама-сама-сама-сама».