Читать «Осколки чести. Барраяр» онлайн - страница 23

— Как, по-вашему, командовать военным кораблем сложнее, чем обычным?

— Разница не в корабле, а в людях, — подумав, ответил он. — Быть лидером означает управлять человеческим воображением, своим и чужим. В бою это проявляется ярче всего. В одиночку даже самый храбрый солдат — всего лишь вооруженный безумец. Настоящая сила — это способность заставить других выполнять нужную вам работу. Разве во флотах Колонии Бета дело обстоит не так?

— Наверное, даже в большей степени, — улыбнулась Корделия. — И если в один прекрасный день мне потребуется подкреплять приказы угрозами или силой — это будет полный крах. Я предпочитаю действовать незаметно. Тогда я в выигрышном положении, потому что мне всегда хватает терпения — или чего-то еще — чуть дольше, чем остальным. — Она оглядела весеннюю пустыню. — На мой взгляд, цивилизация была придумана именно для блага женщин — по крайней мере, матерей. Не могу представить себе, как мои пещерные прапрабабушки заботились о своих семьях в примитивных условиях.

— Подозреваю, что они действовали совместно, всем скопом, — заметил Форкосиган. — Готов поспорить, что у вас бы это получилось, родись вы в то время. Вы обладаете теми качествами, которых ждешь от матери воинов.

Корделия решила, что он ее разыгрывает. Похоже, у него есть своеобразное, суховатое чувство юмора.

— Нет уж, увольте! Восемнадцать или двадцать лет вкладывать свою жизнь в сыновей, а потом моих ребят заберет правительство, чтобы истратить их молодость на ликвидацию очередного политического провала! Нет, спасибо.

 — Я никогда об этом не думал, — признался Форкосиган. Какое-то время он молчал, постукивая на ходу своей палкой. — А если они идут добровольно?

— Положение обязывает? — Теперь настала ее очередь замолчать, чуть смутившись. — Наверное, если добровольно, то это меняет дело. Как бы то ни было, детей у меня нет, так что, к счастью, такие решения принимать не придется.

— Вы рады или жалеете?

— Что нет детей? — Она взглянула ему в лицо. Похоже, он не заметил, что попал в самое больное место. — Так уж сложилось.

Беседа прервалась: они начали пробираться по каменистой осыпи, где под ногами то и дело разверзались расщелины. Все внимание Корделии уходило на то, чтобы не дать Дюбауэру сорваться. Пройдя пустошь, они, не сговариваясь, остановились передохнуть под скалой. Форкосиган закатал брючину и расшнуровал ботинок, чтобы осмотреть нагноившуюся рану, грозящую ноге полной неподвижностью.

— Вы кажетесь умелой медсестрой. Как вы считаете, не вскрыть ли нарыв? — спросил он.

— Не знаю. Боюсь, если мы его вскроем, то занесем туда новую грязь.

Она поняла, что рана стала беспокоить его гораздо сильнее, чем прежде. Догадка тут же подтвердилась: он принял половину таблетки болеутоляющего из своего драгоценного запаса.

Они пошли дальше, и Форкосиган снова заговорил. Он описывал разные забавные случаи из своей кадетской юности, своего отца, который в те времена командовал всеми сухопутными войсками Барраяра и был личным другом хитроумного интригана — нынешнего императора. У Корделии возник неясный образ бесстрастного вояки, которому юный сын, как ни старался, никак не мог угодить. Она рассказала про свою мать, энергичного врача, изо всех сил сопротивляющегося отставке, и про брата, недавно купившего разрешение на второго ребенка.