Читать «Красная мадонна» онлайн - страница 71

Неделю ты молчала, а затем объявила мне:

«Последние дни мы проводим с тобой вместе, мама. Я уезжаю, чтобы увидеть мир, и буду жить своей жизнью, как мне захочется».

Я слушала твой голос, и мне казалось, будто кто-то другой говорит со мной, не ты. В ответ я смогла лишь пролепетать какие-то бессмысленные слова. Видно, боль помутила мой рассудок, иначе я напомнила бы тебе, что семени, дабы взойти, взрасти и дать плоды, необходима почва.

«Ты заблуждаешься, мама, никто не пытается совратить меня с пути».

Ты устремилась к бездне, к жизни на износ, на разрыв, без оглядки. Как ты разочаровала меня!

«Нет, мама, друзья Бенжамена вовсе не хотят погубить меня, напротив, они поддерживают и помогают».

Даже тогда я еще надеялась, что, почерпнув новые силы в работе у горнила, ты вновь покоришься знанию, не изменишь себе и вернешься к замыслу.

Но в ту ночь мне приснилось, будто ты воспламенила мою грудь, когда захрапела кобыла, на которой ты скакала верхом.

CXII

«Мама, послезавтра я прощусь с тобой навсегда. Я уезжаю в Англию».

Ты объявила мне в простоте душевной, что оставляешь замысел неосуществленным, творение незавершенным, огонь непогашенным, что нарушаешь свой внутренний лад и ритм, губишь свою красоту и обманываешь все мои чаяния.

«Ничто не помешает мне уехать. Я хочу, чтобы ты это знала».

Твой рассудок был зашорен, и во мне ты видела помеху. Скольких усилий стоило мне сдержаться! Твои обвинения я из осторожности не должна была опровергать: от этого зависела будущность замысла и твоя судьба. Одна мысль вселяла в меня надежду — что ты сама, не желая быть жертвой, будоражила свои безумные химеры, чтобы побороть их и разбить.

«Выбрось из головы того биолога благородных кровей, о котором твердит тебе Абеляр. Он мой дорогой друг, но и только; я буду видеться с ним в Англии».

Нет, ты не могла поставить крест на своем будущем, став безликой мужней женой и вульгарной наседкой. С какой злобой извергались из тебя твои яростные химеры, распаленные лестью! Какому же они подвергали тебя тлену!

«Нет, мама. Ничто меня не осквернит, как ты говоришь. Ты должна знать, что дети — не собственность родителей».

Твой измельчавший разум терял самые чистые свои добродетели, и пагуба мешала тебе отныне гармонично соединять знание и благость.

«Я очень благодарна тебе, мама, за все, что ты для меня сделала, но я не могу всю жизнь быть безвольной куклой в твоих руках».

С какой самоотверженностью, многого лишившись, принесла я в жертву свою жизнь! Как ты всегда затмевала меня! Никогда я не домогалась от тебя похвал, но меня так глубоко оскорбили твои сумасбродные речи.

Мне приснилась ты; сидя на верблюдице, ты направляла ее величавую поступь к фруктовому саду. Ты не страшилась стража у ворот — грозного дракона. Одним ударом когтистой лапы он сбросил тебя наземь и обжег твои руки пламенем, исторгнутым из легких.

CXIII

С далеко идущим коварством, расчетливо плел Бенжамен свои сети. При помощи своей славы пианиста он собрал полчище заграничных ученых всех мастей, которые начисто отбили у тебя способность мыслить. Мало того что ты отринула замысел — ты яростно восстала против него.