Читать «Красная мадонна» онлайн - страница 46

Наконец-то, с бесконечным высокомерием, написал мне Бенжамен; он предлагал свою помощь и не скупился на советы. Тебе, по его мнению, для самосовершенствования необходимо было ехать в Лондон. С безмерной дерзостью и еще большей спесью он вызвался взять на себя все расходы, так как, по его словам, если удача и улыбнулась ему, то причину этого следует искать в его пребывании за границей, вдали от родины. Какая черная неблагодарность! Ни любовь, которой его окружил мой любимый отец, ни мои уроки, стало быть, в счет не шли. Разумеется, я и не подумала отвлекаться от занимавших меня дел, чтобы ответить ему.

Ты уже побывала в таких дальних странствиях, не покидая особняка, даже не выходя за дверь! Твой путь лежал вокруг горнила, и он становился долгим, извилистым, опасным и напрасным, стоило тебе оступиться, сделать хоть один неверный шаг. Ты могла сбиться с дороги в самом ее начале. Ты искала ориентиры, продвигалась осторожно и без устали боролась со злом. Порой ты испытывала тошноту, и тебя рвало за дверью, но ведь рвота от паров серы всегда была ни с чем не сравнимым признаком расщепления!

«Мама, я вижу черный цвет, только черный, я вижу всю землю иссохшей и растрескавшейся».

Когда пришло из Лондона то первое письмо Бенжамена, ты сказала мне со страстностью, далеко выходившей за рамки допустимого:

«Солнце и луна затмеваются в унисон. Я вижу их как чистые аллегории».

LXXII

Твой тайный дневник продолжал пожинать тернии и сорную траву. Ты назвала его «Преисподней» — как верно! Ибо он был излюбленным местом твоих ангелов тьмы и твоих Вельзевулов.

«Я гуляла с селедкой под юбкой. — Я буду возмущена до мозга костей и провоняю. — Я одолею порядок. — От меня блевать тянет».

С тревогой и ужасом обнаружила я твою старую юбку, пропахшую тухлой рыбой. Ты выходила в ней куда-то с Шевалье — без моего ведома.

«Оставь ее, пусть ходит как хочет! Вздумает одеться под мерлузу, больную корью, — пускай ее! Здесь-то ты наряжаешь ее под леди в перьях из сада тьмы».

Ты становилась совсем не похожа на себя, когда выходила с Шевалье! Однажды он рассказал мне все, так, будто речь шла о невинных шалостях:

«Как она любит на улице нагонять страху на фарисеев! Когда твоя дочь со мной, она — другой человек, в ней есть азарт, а сколько яду она в себе накопила!»

Когда ты писала свой дневник, те же злые силы владели тобой.

«Долой малодушных! — Они у меня будут удирать со всех ног, как тридцать шесть тысяч новорожденных пудельков».

Ни я, ни Шевалье в твоей «Преисподней» не упоминались. Но косвенно ты, пожалуй, намекала на меня в следующем абзаце: