Читать «Правильно ли мы говорим?» онлайн - страница 53

В настоящее время беда состоит в том, что многие ненужные иностранные слова насаждаются и внедряются в разговорный язык периодической печатью и радиопередачами.

Вот, например, недавно я прочитал в газете объявление: «Покупайте в павильонах и ларях на рынках и в специальных магазинах райпищеторгов питательные и дешевые субпродукты!»

Что за дьявольщина? Впервые встречаюсь со словом «субпродукты»! Что же это за новинка? Какие такие «подпродукты» предлагаются моему вниманию? Может быть, что-нибудь заморское и редкое? Но тогда почему «дешевые»?

Из дальнейшего текста объявления узнаю, что «субпродуктами» называются «говяжьи рубцы», «свиные головы» и «свиные ножки».

Ба! Да ничего нового в этом нет. Однако задаю себе вопрос: как же на Руси назывались все эти «головы», «ножки» и «рубцы» до «изобретения» кем-то слова «субпродукты»?

Справляюсь у Даля и узнаю: «Сбой» (голова и ноги убитой скотины) и «требуха» (рубец, брюховина, сычуг, кутырь, ветрюх). Так для чего же вводить слово «субпродукты»? (Конечно, «требуха» не очень красивое слово, но Даль упоминает даже «требушников», любителей требухи.)

И если такому сложнейшему изобретению, как «полупроводники», мы нашли русское название, так неужели свиную и говяжью требуху надо обязательно называть по-латыни?

В одной стоматологической клинике (я не против иностранных слов там, где они нужны: «сто́ма» по гречески — «рот», и так как в этой клинике лечат не только зубы но и всю полость рта, — ее следует называть не «зубной», а «стоматологической») я видел плакат: «Фронтальные зубы». И сразу подумал: а почему не «передние»? Ведь слово «фронтальный» происходит от латинского слова «frons» («фронс», род. падеж «фро́нтис») — «лоб», следовательно слово «фронтальные» означает «лобовые»! Для чего же через латынь внедрять понятие «лобовые» (или «лобные») зубы, если можно написать просто, ясно, точно и понятно «передние зубы»?

Или вот еще одно слово — «апробация»… Оно происходит от латинского «approbatio» («апробацио»). Но ведь в русском языке давно есть вполне «обрусевшее» слово «проба», и слова «одобрение», «утверждение», «опробование» и «проверка»!

Подобных примеров можно привести очень много. Невольно вспоминается слово «кювет», что по-французски означает «водосточная канава» (буквально «лоханка», «чан»). Однако с военного времени (а на «военном» языке придорожная канава называется «кюветом») это слово прочно вошло в нашу речь, угрожая вообще вытеснить слово «канава», то есть нанести нашему разговорному языку двойной удар: обеднить его на одно слово и внедрить ненужное иностранное слово.

* * *

В. Г. Белинский писал: «У языка есть хранитель надежный и верный: это его же собственный дух, гений. Вот почему из множества вводимых иностранных слов удерживаются только немногие, а остальные сами собой исчезают».

Действительно. Иногда сам народ начинает так дружно противиться иностранному слову, что быстро вытесняет его из родного языка как инородное тело.

Так произошло, например, со словом «фрыштыкать» («завтракать»), взятым из немецкого языка («фрюштюккен») и бытовавшим в мещанских кругах лет пятьдесят-шестьдесят тому назад.