Читать «Богиня песков» онлайн - страница 19
Екатерина Андреевна Смирнова
– То-то я смотрю, ты какой-то серый… – пробормотал бедняга, пялясь на него во все глаза. – Эй, люди! Он появился из ниоткуда прямо на поле! Помогите! Помогите! Мертвец!
– Кто? Какой такой мертвец? Я живой! Ты понимаешь, я снова – живой! Я снова…
– Мертве-е-е-ец! – закричал человек и побежал со всех ног, а из ближайших домов выглянули испуганные, злые лица.
Ночь он провел запертым в сарае, а утром его расстреляли из луков, как он ни старался объяснить им, что такое милость его бога.
Второй раз он пришел в себя там, где ничего не болело, был абсолютно белый свет и очень холодно. Что это такое, он не понял, но помнил, что там тоже были люди. Он не знал, виноваты ли они в том, что он теперь мертв.
Третий раз его просто зарезали, когда он вышел в пустыне к костру, у которого сидели заросшие бородами путники.
Четвертый раз он воскрес в каком-то тихом городском закоулке, сидя и бессмысленно перебирая шерех, и ухитрился оставаться живым два дня. За это время он вспомнил все, попытался прийти в себя и успокоиться, чтобы не начинать плакать обо всем сразу – о смерти учителя, о смерти братьев и о том, что люди не такие, какими они показались ему.
Сидя ночью у какого-то глиняного забора, он рассеянно чертил на земле что-то, будто бы в классе искал заново доказательство равенства треугольников, и думал, что что-то не так, как должно быть. Почему оживал только я? Ведь учили нас всех, четверых.
Убили нас одновременно. Чего хочет бог грома? Чем я лучше или хуже остальных? Им так же плохо, как и мне.
Может быть, когда кто-то из нас оживает, возникает какой-то знак, и по нему я смогу понять, что они рядом. Может быть, они тоже живы? Надо беречься, надо вспоминать все, что получится вспоминать, а если убьют снова – надо подниматься и жить. Иначе как они найдут меня?
Он долго вспоминал братьев, пока не уснул.
Утром случилось то, что могло случиться в любой момент. Катились колеса, город просыпался, пыль забивала горло. Он услышал крики и шум и побежал в ту сторону, где, как показалось, сверкнуло. Это они? Может быть, наконец повезло?
Не повезло.
Вор! – закричал какой-то громила, увидев бегущего через рыночную площадь подростка. Толпа сомкнулась вокруг.
Унижение уже не убило его, убила сломанная шея.
Четвертое – мертвое, шептал он про себя, проваливаясь в смерть, в темноту, которая его обнимала. Четвертое – мертвое.
Нет, отвечала темнота. Живое. Живое.
Когда он падал в смерть следующий раз, а еще – следующие несколько раз, на самом дне смерти ему чудились нити основы гобелена, огромного гобелена, бесконечные, похожие на струны лиры. Он трогал их, и памяти прибывало.
– Можно, я больше не буду умирать? – спросил он у тех, кто собирался выткать его снова.
– Мы тебя не создавали… – удивленно отвечали они. – Мы можем соткать тебе новое тело.
– Давайте… – обреченно вздохнул он. – Я прошу вас, только не больно. И не холодно. Очень прошу.
– Мы постараемся… – отвечали ему голоса.
На седьмой день он отдыхал.
В воздухе плыли длинные ленты песен, доносившихся издалека. Их нес порывистый ветер, гладя разноцветную чешую. Было темно, и волны тонкого песка несли на себе камень, как корабль несет море.
