Читать «Дневник мотылька» онлайн - страница 127

Сегодня на улице потеплело. Впервые я открыла окно. Все вокруг оживает, когда над миром проносится дуновение ветра.

Позже

Это ложная весна. Закрыв окно, я прилегла вздремнуть. Стояла такая тишина, что я слышала, как воздух движется у меня в горле. Но внезапно откуда-то возник и начал разрастаться иной звук. Этот звук был не во мне, он наплывал, окружая меня со всех сторон. Мухи! Целые полчища мух сновали по комнате и жужжали, жужжали. Жирные черные мухи штурмовали оконные переплеты, глупые насекомые снова и снова с размаху бились о стеклянную преграду. Крупные, как виноградины, они гроздьями висели в воздухе. Понятия не имею, откуда они взялись. Всю зиму они проводят в оцепенении. А солнце пробудило их от спячки. Я зажмурилась, но жужжание уже проникло в мой мозг, вытесняя все мысли.

23 апреля

После завтрака

Я хочу, чтобы кто-нибудь другой позвонил маме Люси. Пусть хоть кто-нибудь позаботится о ней. Все вокруг повторяют мне одно и то же: «Не лезь не в свое дело». Со мной никто не разговаривает. Никто не хочет сидеть возле меня за обеденным столом. Даже София, которая раньше никогда не бросала меня. С сегодняшнего дня не буду ходить на ланч. Песах закончился, но у меня нет аппетита. После урока сразу пойду к себе и возьмусь за дневник. В это время никто меня не побеспокоит. Все едят внизу. Чавканье, грохот посуды, громкие голоса — весь этот шум мешает мне расслышать собственные мысли. А после ужина я сяду в угол в общей комнате и буду курить в одиночестве.

Одна Люси еще терпит мое присутствие, потому что ей все безразлично. Она просыпает время подъема и с трудом сползает с кровати, когда я бужу ее. Утром она сказала мне:

— Я слишком устала, чтобы завтракать. У меня нет сил жевать.

Я отвела ее вниз и заставила выпить глоток кофе. Если удается вытащить Люси из кровати, то днем она чувствует себя получше. Проспав ночь, она все равно пробуждается без сил.

Неужели все вокруг ослепли?

Не могу поверить в то, что услышала за завтраком. Да, на завтрак я хожу, потому что утром мне необходим кофе. Впрочем, без булочек. Слишком они приторны. Меня тошнит от этих девиц. Меня окружают люди, которых я совершенно не знаю. Все решили, что мисс Бобби была убита. И теперь им необходимо убедить себя в том, что убийца — мужчина. Они сочиняют всевозможные дурацкие небылицы про старого негра-уборщика, у которого даже имени нет, и про ночного сторожа, который по совместительству гробовщик и любитель крекеров.

Я знаю, что ее убили, но никогда не смогу им объяснить, как именно это произошло. Пусть лучше думают что хотят.

Они не в состоянии увидеть то, что у них под носом. Непременно нужно что-то выдумать. Совсем как в прошлогоднем происшествии с Али Макбин. Сначала кто-то проткнул шины ее зеленого «фолькса», потом на доске объявлений Спортивной ассоциации стали ежедневно появляться записки с угрозами в ее адрес. А однажды утром она открыла свой шкафчик в раздевалке, и оттуда на нее полилась кислота. Ей обожгло руки, она чуть не ослепла. Необходимо было отыскать маньяка, который это сделал. И все ее подружки — ученицы дневной школы — немедленно стали подозревать тех, кто хоть чем-то от них отличался. На утреннем собрании Али сидела на сцене, выставив вперед забинтованные руки, и самодовольно ухмылялась, пока мисс Руд негодовала по поводу ее «мучителя». Я смотрела на веснушчатое лицо Али, на прическу «конский хвост», на слегка выступающие зубы, и меня тошнило. Я знала то, что позднее узнали все. Она сделала это сама, своими руками. Начальство заставило Али покинуть школу всего за месяц до выпуска. И все эти девчонки, искавшие маньяка, теперь говорили только о том, как она разрушила свою жизнь неизвестно зачем.