Читать «Русская литература XIX–XX веков: историософский текст» онлайн - страница 134

Однако Иванов не Клюев. Он должен был бы видеть «другую сторону» явления. Но «другая сторона» уже не открывается ему, в отличие от писателей предшествующих поколений, создавших классическую литературу. Только в трех эпизодах Георгий Иванов приближается к «другой стороне» вещей и затем беспомощно отступает. Арх. Константин вопрошает: «Кто понимал роковую двойственность защищавшейся ими Империи, заключавшей в себе не только «Святую Русь», ею хранимую, но и целый комплекс явлений, воплощавших в себе «отступление» от Святой Руси, а потому родственных революции?» Единственным способом побороть революцию, как считает арх. Константин, было отстаивание «Православного Царства как Третьего Рима»³³⁷, но никто тогда так не понимал сущность этой борьбы.

У Иванова Империю защищать некому, да и незачем. Не защищает ее и он своим романом. Все обессмысливается и распадается прямо на глазах. Похоже, авторским голосом думает князь Вельский в начале второй части: «И все это вместе взятое было чепухой, тонкой пленкой, сквозь которую все явственней каждым днем просвечивала бездушная, холодная пустота» (107).

Мистическое «ледяное пространство», «холодный свет», шедший от Золотовой, постепенно распространяется и заполняет всю Россию. «Эфирный рай», то есть ад, становится реальностью с февраля 1917 г. Здесь мы видим явные параллели с экзистенциальными мотивами поздней лирики Георгия Иванова. Воплощаясь в сознании самого апостасийного, отталкивающего, самого «антиримского» персонажа (или, вернее, самого «перворимского», достойного петрониева «Сатирикона»), отдавая ему свой голос, автор, по-видимому, дает выход собственному отчаянию.

Заключение

Нами был выявлен историософский текст русской культуры, исследовано его эсхатологическое измерение, переходящее через апокалиптику к революционной утопии. Мы проследили развитие основных идей и категорий русского ИТ, таких как: «Русская земля», «новые люди», «Третий Рим», «государство», «народность», «почва», «последние времена», «революция», «апокалипсис», «скифы» и т. д. Подробно рассмотрели движение идей в рамках ИТ русской культуры.

Общая смысловая динамика русского ИТ представляется нам следующей: от эсхатологической идеи богоизбранности Русской земли через историософию Третьего Рима к усилению апокалиптического напряжения к концу XIX в., которое разрешается революцией. Русская революция 1905–1917 гг. имела глубокие национальные корни, тянущиеся от церковного раскола XVII в. через историософские утопии XIX в. к «народничеству» и далее к апокалиптизму интеллигенции начала XX в. Победа революции не остановила историософского творчества, которое обнаруживается в «радикальном историзме» «скифства», а позднее в «сменовеховстве» и евразийстве. Революция – это апокалипсис (откровение) русской истории, смысл которого предстоит еще осознать.