Читать ««Кино» с самого начала» онлайн - страница 40

После концерта мы вышли в теплую ночь – было светло, такое милое было время года. Толпа шла на Васильевский остров к станции метро и пела «Twist & Shout» и «Yellow Submarine», подпрыгивала, хохотала. И прохожие не пугались этой сумасшедшей толпы, не шарахались от нее в разные стороны, а только усмехались, с легкой, почти незаметной завистью бормотали: «Во дают ребята…»

Олег уехал на работу, а Цой и Пиня поехали ко мне – слушать Beatles – что же еще можно делать после такого концерта?

– Завтра пойдем? – спросил я у Цоя.

– Конечно.

– Конечно пойдем, – сказал и Пиня.

Мы слушали Beatles часов до четырех, потом включили приемник и стали слушать «Радио-Люксембург». Наконец Цой и Пиня стали клевать носами, и я предложил им раскладушку и кресло-кровать. Оставался еще диван в гостиной, так что места на троих хватало вполне. Я вышел с приемником на балкон выкурить последнюю сигарету перед сном. Солнце уже взошло, внизу люди уже шли на работу, из приемника Дэвид Боуи пел песню «Янг Американз», и я думал, что сегодняшний день будет таким же светлым, как и вчерашний. Ну, дай бог, дай бог.

– Привет, ребята! Что-то обедать сегодня запаздываете, – встретила нас раздатчица столовой, которая находилась рядом с моим домом на проспекте Космонавтов. Работницы этой столовой за лето привыкли к битникам – последнее время мы часто обедали в этом милом местечке.

– Мы завтракать пришли, – пробормотал еще не совсем проснувшийся Цой.

– Не поздновато – завтракать-то?

– А сколько времени?

– Шестой час.

– Нормально. – Цой посмотрел на нас с Пиней.

– Нам – как всегда, – сказал Пиня раздатчице.

Мог бы и не говорить – всей столовой прекрасно были известны наши вкусы и наши финансовые возможности. Все здесь знали, что мы – панки и битники, что я и Цой едем в Крым и экономим деньги, а Пиня просто презирает всякую пищу, кроме домашней, и поэтому ест в столовых одни макароны. Этим летом мы были здесь постоянными клиентами, и девушки на раздаче иногда подкладывали нам малюсенькие кусочки мяса в наши двойные гарниры.

Насытившись, мы попрощались с милыми работницами общепита, выпили по кружке пива в ларьке и поехали в «Юбилейный». Подойдя к Дворцу спорта, мы увидели, что толпа если чем и отличалась от вчерашней, то только большим количеством милицейских фуражек, но не придали этому значения и прошли на свои вчерашние места.

Все было так и не так, как вчера. «Блиц» работал так же круто, и мы кайфовали по-прежнему, но что-то было не так – в публике чувствовалась уже какая-то нарочитость, организованность, это был не стихийный кайф, как вчера, а заранее запланированный, рассчитанный и предусмотренный. По залу уже ходили люди с пачками фотографий Beatles и продавали их по рублю за штуку всем желающим. Были уже небольшие группки в зале со своими лидерами, по команде которых группки начинали скандировать что-то невнятное, были уже какие-то флаги, большие портреты Джона, уже были принесены с собой в большом количестве хозяйственные свечи и спички – зажигать, как вчера, на «Imagine». Короче говоря, вся та естественность и непосредственность поведения, которая имела место на первом концерте, улетучилась без следа. Все шло по точному плану, когда подпевать, когда привставать, группки «танцоров» заранее пробирались к проходам, чтобы начать твистовать задолго до начала нужной песни, – они уже знали порядок номеров, и их возня в проходах была искренним выходом энергии только отчасти, они явно дома готовились к этому, репетировали перед зеркалом и прикидывали, как они будут выглядеть со стороны, когда начнут танцевать в проходах рядов «Юбилейного». Но музыка Beatles все-таки прошибала эту административно-организационную суету, которая просто в крови у нашего народа, – хлебом не корми, дай только создать новую партию, тайное общество, вести протоколы заседаний и копить горы деловых бумаг. К концу концерта вся эта неприятная возня все-таки перестала отвлекать нас, и мы, как вчера, «расторчались».