Читать «Зубы дракона. Мои 30-е годы» онлайн - страница 81

Сделав поправку на южный темперамент тбилисцев и на двадцать два года недавнего фронтовика, мы получим алгоритм повсеместного успеха фильма у советского зрителя. Впрочем, мама Булата, только что вернувшаяся из Караганды после десятилетней ссылки, с картины, понятно, ушла. Но Булат не судит ни Марику, ни ее тогдашнего зрителя: если это и была «мечта», то «с ограниченной ответственностью».

Стихотворение Владимира Корнилова, недаром посвященное авторитетному прозаику того же «поколения лейтенантов» Бакланову, относится к тому же 1986 году (напомним: время «перестройки»). Оно тоже так и называется «Трофейный фильм», но воспоминание поэта гораздо драматичнее. Оно нечто большее, чем личная рефлексия. Стихотворение все сотрясено зажигательными ритмами памятной песенки немецкой звезды венгерского происхождения Марики Рёкк In der Nacht bleibt der Mensch nicht gern alleine («Человеку неохота ночью оставаться одному») и само ложится на ее мелодию и строфику, повторяя и мучительно опровергая ее:

Что за бред? Неужели помню четкоСорок лет этот голос и чечетку?Мочи нет. Снова страх ползет в середку,Я от страха старого продрог.До тоски, до отчаянья, до крикаНе желаю назад и на полмига,Не пляши, не ори, молчи, Марика,Но прошу, заткнись, Марика Рёкк.Провались, всех святых и бога ради!Нагляделся сполна в своей досадеНа роскошные ядра, плечи, статиСо своей безгрешной высоты.Ты поешь, ты чечетничаешь бодро –Дрожь идет по подросткам и по одрам –Длиннонога, стервоза, крутобедра,Но не девушка моей мечты.………………………………Крутит задом и бюстом иноземка:Крупнотела, дебела, хоть не немка.Вожделение рейха и застенка,Почему у нас в цене она?Или все, что с экрана нам пропела,Было впрямь восполнением пробела?Или вправду устала, приболелаРаздавившая врага страна?

Так для другого поэта военного поколения, ставшего диссидентом, ничуть не инфернальная, вполне, надо сказать, добродетельная героиня фильма осталась чем-то вроде демонического воплощения соблазнов всякого – немецкого и отечественного – тоталитаризма.

Когда мы делали «Обыкновенный фашизм», было и у нас мгновенное искушение наложить жестокий материал депортаций, концлагерей и акций уничтожения на пляску Марики Рёкк. От этой эффектной возможности мы с Роммом отказались почти без обсуждений, сочтя ее не только банальной, даже пошлой, но и ханжеской. Возможно, в том числе и этот опыт заставил меня впоследствии «без гнева и пристрастия» приглядеться к опальному советскому квазимюзиклу Александрова и Пырьева.