Читать «Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести» онлайн - страница 8
Виктор Флегонтович Московкин
Ребята спрашивают: «Так и не нашел?»
«Какое!» — безнадежно взмахнул рукой Сеня.
Все, конечно, ржут, а Сеня в обиду: «Ну, чего вы, я без часов остался, а вы впокатышку».
— Какая же ты скотина, Галкин, — в отчаянии высказался Алеша, все еще пытаясь разбудить Сенину совесть. — И говоришь по-скотски. Я, может, из-за тебя героический подвиг прозевал. Напоминать тебе было! Капли порядочности нету!
— Ругателей-то как много, — добродушно пропел Сеня, с любопытством разглядывая рассерженного Алешу и не понимая, какая может быть связь между рогаткой и героическим подвигом. — А чего ругаться-то? Сказал бы — отдал.
— Говорить с тобой, как с пнем. — Алеша не мог облечь в слова весь тот гнев, который клокотал в его груди. Махнул потерянно рукой. — Чего там…
Ребята из первой смены уже закончили работу, сдавали мастеру инструмент. С дальнего конца мастерской из-за верстака вывернулся рыжий и лобастый Венька Потапов. С Алешей он дружил, жили они в одном поселке.
— Об чем спор? — подходя, спросил он. Подозрительно оглядел долговязого Сеню и мрачного Алешу. Спросил последнего: — Чего это он тебя?
— Рогатку зажал, — тоскливо пояснил Алеша.
— Отдай, — без всякого приказал Венька. — К жульничеству привыкаешь? Смотри!
— Да я что, да вот… Он же не спрашивал, ругается только. — Сеня вытащил из кармана рогатку, которая немногим раньше могла стать отличным боевым оружием, протянул.
— Венька, — чуть не плача, сказал Алеша. — Он летел… фашистский самолет. Совсем рядом.
— Ну?
— Я хотел его сшибить.
Хотя Веньке и показалось пустым бахвальством то, что сказал Алеша, лицо его осталось бесстрастным.
— Ну? — повторил он.
— Так рогатки-то не было! Чем бы я его сшиб? Он летел низко-низко. Язык показал…
— Кто язык показал? Самолет, что ли? — Венька опешил, хотел покрутить пальцем у виска: что это, мол, Алешка, всегда такой разумный, несет непонятное.
— Да нет! — нетерпеливо поправился Алеша. — Летчик мне язык показал. Я даже заревел от злости: нахально летит и язык показывает. Такой толстомордый, в шлеме, в очках…
— Теперь вроде понимаю, — с сомнением сказал Венька. — Летел фашистский самолет, и в нем фашист, он тебе язык показал, и ты заревел. А Галкин у тебя рогатку зажал, и тебе не из чего было стрельнуть. За Сенечкой такое водится.
— Вот и я говорю! А он даже не понимает: виноватый или нет. Не соображает! У меня к нему вся душа перевернулась, прямо хоть имя его на пятке пиши. Знаешь, Венька…