Читать «Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести» онлайн - страница 218
Виктор Флегонтович Московкин
А ты говоришь, я не любил».
«Ты жестокий».
«Не хочу слышать о ней».
«Не считай ее окончательно павшей. У нее шок, счастливый шок. Но она любит тебя, только тебя, и вернется».
«Не хочу такой любви, при которой бывает шок».
«Ах, как ты мало понимаешь в жизни!»
«Мне не хочется много понимать в жизни. Я найду женщину, которая тоже не будет понимать в жизни. Зато она будет любить меня, и я все буду делать, чтобы она, просыпаясь, была счастливой, засыпала счастливой…»
Игорь Сенькин, тот самый, что прямой, как доска, сидит в лодке; течение сносит его к островку, а он налегает на весла, борется с течением, лодка идет зигзагами.
«Это не я, не я!» — кричит в страхе Игорь, и пот на его лбу выступает крупными бесеринами.
«Откуда он появился? — недоумевает Сергей. — Он и восхода-то ни разу не видел. Что ты трусишь, Сенькин? Подними весла, и тебя принесет к острову».
«Она сама, сама! — кричит Игорь. — А ты слепой, как все мужья… Николай Александрович увел твою жену, увел раньше, чем ты стал подозревать. Разве ты не догадываешься, зачем он зачастил в плановый? Все знают о пристрастии к плановому».
«Сенькин, ты не боишься? Передам ему, и он прогонит тебя из цеха».
«Ты не скажешь, нет, не скажешь, хотя бы потому, что тебе совестно. Ты совестливый, а я смел».
«Сенькин, я тебя утоплю!»
«Какая тебе радость?»
«И все-таки я тебя утоплю, во имя справедливости».
«Вот дает! Глухой рычит, немой мычит. Подхвати-ка чалку».
Но он с силой отталкивает лодку от острова. Нет Сенькина, сердцу легче…
Удивительно, чего только не выкинет воспаленный мозг. Головнин очнулся, провел ладонью по глазам. Сенькин, друг мой Сенькин, ты выступаешь в роли справедливого судьи. Это непостижимо!
…Дочка радостно хлопала в ладоши; у нее румяное личико после холодной воды, в глазах лукавство.
— А я знаю, знаю, — щебетала она, — тебе снилась Баба Яга. Ты кричал и махался. Она хотела тебя в лес тащить, и ты испугался. Мне тоже она снилась, только я не пугалась, потому что никакой Бабы Яги не бывает, ее придумали в сказках.
Сергей обнял девочку, поцеловал.
— И как это ты все знаешь, обо всем догадываешься? Верно, снилась Баба Яга, она была жуть какая страшная… — Он зажмурился, передернул плечами. — Жуть!
— А ты больше не бойся, — посоветовала дочка, жалея его. — Мне когда страшно, я зажмуриваю глаза и говорю: изыди, сатана!
— Что, что! — изумился Сергей.
— Изыди, сатана, — неуверенно повторила Галя. — Это так бабушка говорит, когда сердится. И еще, когда что-нибудь делает, а не получается, она кричит: «Дерет-ти-го-рой!»
— Твоя бабушка все может, — холодно заметил Сергей. Бабушка, его теща, властная, сварливая, по-овечьи любящая свою дочь, с первых дней возненавидела его, хотя он не давал к тому повода. Когда ему выделили на заводе эту комнатку и он почти силком перетащил Людмилу сюда, взбешенная теща пообещала не переступать их порога. К удовольствию Сергея, она до сих пор держит свое слово.
