Читать «Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести» онлайн - страница 179

— Я хочу спросить, мог ли я бить его, когда сидел в машине, а машина стояла в трехстах метрах от дома? Он что, в машину ко мне залезал, чтобы я его побил? Все подтвердят, что я сидел в машине.

— Конечно, теперь хотите отказаться… — объявил Шумаков. — А на улице меня бил вот этот. — И повел рукой в сторону Павла Ивановича. — Он был в зеленой куртке.

— Сопляк! Врун! — взревел Павел Иванович. — Как ты смеешь!..

Что Шумаков смеет, Павел Иванович не досказал, задохнулся в гневе.

— Вы можете спокойнее? — спросил Вениамин Иванович.

— Нет, я не могу быть спокойнее. Увольте меня от этой комедии, не в том я возрасте… Это хуже, чем в аду. Там хоть поджаривают на сковородке за грехи. Тут я за собой грехов не числю…

— Разберемся, — миролюбиво сказал Вениамин Иванович.

— Разбирайтесь. Меня знают десятки охотников, и никогда никто не видел в зеленой куртке. В полушубке я хожу зимой, пусть поймет этот… пикантроп.

— Питекантроп, — поправил Головнин. — Доктор называл его питекантропом.

— Доктор, видать, у вас за верховода, — не удержался от колкости Вениамин Иванович.

— Доктор у нас — голова, — похвастал Баранчиков.

— Питекантроп или задубелый — все равно, — продолжал Павел Иванович. — Змий зеленый был у него в глазах в тот вечер, все и казалось зеленым. А я в полушубке… Разбирайтесь, старайтесь, только посмешище делать из себя не позволю. Не так воспитан! Мы тоже будем стараться, вынуждаете к этому. Мы сейчас к Карасеву пойдем. Мы к Соколовой в конце концов сходим. А нет — и на нее найдется управа. Я ведь не тот бессловесный парень, которого она засудила. Пошли, ребята, здесь нам делать нечего.

Следователь странно смотрел на Павла Ивановича: названные фамилии ничего ему не говорили, он был новым человеком в районе и области. Больше всего занимал его вопрос: «Били или не били?»

13

— Раз все началось с Соколовой, мы и должны прежде пойти к ней, — разумно заметил Павел Иванович.

С ним согласились. Вчера Павел Иванович растерялся, нервничал, утром тоже, пока ехали в автобусе, был сам не свой, но вот его несправедливо обвинили, и он приобрел былые бойцовские качества.

— Подумать только, он приплел тебя! — подбадривал его на ратный подвиг Ломовцев. — Дядя Паша вдруг бил его! Это я мог ударить, у меня была хорошая злость, но не успел — больно уж он быстро промелькнул. На улице уже было не то..

Павел Иванович словно споткнулся, схватил Ломовцева за отвороты пальто, у него мелькнула догадка:

— Признайся, ударили вы его? Вы с Головниным вошли в дом, и тут же тракторист вылетел пулей.

— Не было такого.

— Он вылетел из избы пулей и сиганул с крыльца в сугроб. В темноте я всего не разглядел, но, что он упал, видел. Может, наткнулся на ледышку… Крыльцо без перил, вроде помоста, тут трезвый не удержится, а он прыгнул…

— Я только вошел к следователю, глянул на этого Шумакова, сразу догадался: сейчас начнет врать, — сказал Баранчиков.

Павел Иванович во время разговора со следователем вполне созрел для решительных действий. Это важно: возраст и седые волосы что-то значат. На него любовно смотрели.