Читать «Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести» онлайн - страница 125

Когда он вернулся, отца и матери не застал. Татьяну стеснять не хотел, сперва ютился на частной квартире, теперь дали комнатку. Взяли на работу в горком комсомола, работает и учится в институте.

— Вот и хорошо, — обрадовался за друга Шаров. — Я очень рад тебе.

— Ты, вижу, тоже времени даром не терял. Встретил в газете твою фамилию и не поверил. Все-таки решил сходить. Извини, что к шапочному разбору попал.

Шаров густо покраснел, чувствовал он себя прескверно.

— По глупости все, — пробормотал он, — просто так…

— Ну не говори, — не согласился Аркадий. — Продолжай в том же духе. Будешь первым писателем из нашей деревни.

— Во-во, первым писателем деревни, — горько усмехнулся Шаров.

Теперь он стал часто слышать о Дерябине. Иначе быть не могло, где бы Аркадий ни находился, все вокруг него вертелось, будоражилось, он не терпел застойной жизни. Побыть вместе им не удавалось, Дерябин, видно, был постоянно занят, Шарову потом тоже стало недосуг, он теперь учился в вечерней школе.

Поступил он в школу после того, как встретил неожиданно на улице пожилого литератора, который так тепло говорил о его рассказах. Шаров поклонился и хотел пройти мимо, но литератор остановил его.

— Что вы, милейший, не показываетесь? — строго спросил он.

— Зачем? — удивился Шаров.

Литератор досадливо крякнул, сказал:

— Это вас напугал Кравцов. Да! Такой человек — напугает. А вы не обращайте внимания. Поняли вы меня?

На морщинистом лице была строгость, а глаза под кустистыми бровями смотрели ласково и с любопытством.

— Без выкриков у нас ни одного собрания не бывает, — продолжал он. — Да и скучно было бы… Кстати, какое у вас образование?

Шаров сказал.

— У вас всего шесть классов? — Литератор не смог скрыть и удивления, и сожаления. — Ай-я-яй! Так вы приходите, приносите рассказы.

— Может быть…

— Никаких «может быть». Надо уметь говорить определенно. Так у вас всего шесть классов?

Шаров шел домой, а в ушах звенело: «Ай-я-яй!» Осенью он отнес документы в вечернюю школу.

Злополучное обсуждение рассказов не забывалось. По соседству, в одном коридоре, жила семья Костериных. Глава семьи — горький пьяница. Зарплата у него уходила на выпивку. Он был по-своему бережлив: денег ему всегда хватало до следующей получки. Жена и дочь Маша мучились, мало того, что он не давал им ни копейки, еще и устраивал скандалы. Маша училась вместе с Шаровым. Была она красавицей — небольшого росточка, тоненькая, светловолосая, когда улыбалась, появлялись очаровательные ямочки на нежных щеках. Шаров тайком вздыхал по ней. «Ну кто полюбит такого?» Он еще был в том возрасте, когда считают, что любят за красоту. А какая у него красота? Брови бесцветные, выгоревшие, широкий нос, выпирающие скулы, худющий, вымахнувший в последние годы с коломенскую версту — ни дать ни взять мать-природа топором его вырубала, и то не очень острым.