Читать «Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести» онлайн - страница 116
Виктор Флегонтович Московкин
Когда Поплавский появился в институте, Татьяна бросила учебу, поступила на текстильный комбинат. Поладить они уже не смогли и расстались.
Глава вторая
1
Дом Татьяны Дерябиной — в поселке Текстильщиков. Он деревянный, двухэтажный, со сквозными коридорами. Шаров помнил: Татьянина дверь вторая от лестничной площадки, обитая синей материей. Так ничего и не изменилось с тех пор, как он бывал здесь: те же громоздкие лари у стен под всякую рухлядь, которая не нужна и выбрасывать жалко, тот же кислый запах пеленок и стираного белья. Помедлив, он позвонил.
Дерябин открыл не сразу. Стоял в дверях и разглядывал Шарова. Наверно, он только что из постели — взлохмачен, крупное лицо с желтизной, на голые плечи наброшен пиджак.
— Заходи, — сказал он, не выразив ни малейшего радушия, ни удивления; добавил потом ворчливо, по-своему догадавшись, почему Шаров здесь: — Сестрица моя всегда заботилась о других, забывая малость: заботиться о себе. Сочувствовать пришел?
Шаров несколько растерялся от такого приема, с кривой ухмылкой сказал:
— Придумалось тебе. В голову не приходило, чтобы сочувствовать.
— Да! — Дерябин неуклюже прыгал на одной ноге, стараясь надеть на весу ботинок. В то же время пристально смотрел на Шарова, прищурившись, собрав морщинки у глаз. — Тогда рассказывай.
Шаров прошел к столу, стоявшему посередине комнаты, покрытому серебристой льняной скатертью, сел, огляделся. Резкими для глаз казались золотистые обои, к тому же слепил свет, отраженный от свежепокрашенного пола: сидел, думал, что сказать, и не находил слов.
— Ты любопытный, — говорил Дерябин, тем же способом, подпрыгивая, он надевал второй ботинок. Сесть на стул и спокойно обуться он не догадывался.
— В чем же мое любопытство?
— В чем? Он спрашивает! Стоило Таньке позвонить — несется. Интервью будешь брать? Бери.
— Пошел ты! — уязвленный Шаров вскочил, направился к двери. — Я у тебя и в лучшие-то времена интервью не брал. Тошно было.
— Стой! Вот порох. — Дерябин загородил дорогу, вдруг улыбнулся и стал тем Аркашкой, который так знаком был Шарову. — Сиди. Обидчив больно.
Он тоже подсел к столу, внимательно и добродушно вгляделся в Шарова.
— Старина, старина, изменились-то как! Седеешь… Так о чем будем говорить?
— Если бы я знал! — Шаров был искренен: он не знал, о чем говорить с Дерябиным.
— Тогда зачем ты пришел? — с недоумением спросил Дерябин. — Сочувствовать не хочешь, говорить о чем — не знаешь.
— Татьяна Николаевна просила, не мог отказать.
— Верно, верно, — произнес Дерябин, на миг задумавшись. — Перед женщинами ты всегда пасовал. И все-таки неужели не испытываешь от встречи никакого чувства? Хотя бы злости?
— Нет, злости не испытываю. Наоборот, пока добирался к тебе, кое-что промелькнуло в памяти. Может, издалека так кажется, стерлось многое — доброе шевельнулось.
— Было доброе, — поддержал Дерябин. — Последнее время все чаще завод вспоминается. Хорошо! Помнишь Мишку Соломина, из цеха которого выкинули? Не забыл его?