Читать «Невольники чести» онлайн - страница 9

Рана Евглевского затянулась быстро. На том бы и закончились его беды, когда бы не один случай.

Перед выпиской из лазарета вступился Януш за молодого русского солдата, которого прямо в лекарской палатке стал за какую-то провинность избивать ротный командир. Пожалел ли Евглевский малого, вспомнил ли выпавшие самому панские побои, но взыграло в нем ретивое — хватил он капитана по киверу первым подвернувшимся под руку поленом! А тот возьми да и отдай Богу душу…

Зараз заковали Евглевского в железа. Посадили под замок. Готовился он к смерти. Ан вышло иначе: вечная каторга. Пошел Януш мерять путь шагами до заклятой Сибири. Однако до острога не дошагал — бежал с этапа. Долго блукал по таежному захолустью. Насмотрелся всякого, голодал, мерз. Потерял все надежды добраться до Речи Посполитой. Тут и решился податься в зверобойную компанию Шелехова. Благо вербовщику компанейскому никаких пашпортов не требовалось. Ставь крест или палец приложи на контрактном листе — и сделка состоялась. Получай от компании дармовое угощение, буйным хмелем затумань себе голову. А что будет потом? Про то в винярне думать — занятие пустое!

На Аляске поначалу Евглевский строил крепостцу в Чугатской затоке, промышлял нерп и сивучей. Не единожды участвовал в стычках с чугачами, отражал нападение зверобоев Лебедева — Ласточкина, заклятых шелеховских врагов-конкурентов.

Здесь, на Ситхе, Януш, почитай, с первой затеси. Вместе с Медведниковым начинали, спали в одной палатке, товарищами считались. Когда-то Евглевский отразил удар индейского ощепа, нацеленный Василию в грудь. Да, видно, разошлись стежки. Медведников нынче — начальник. Занесся гордыней, не подступись! Евглевский же и старшим промысловой партии ни разу не ставился: больно дерзок на язык. А коли так — махай топором да завидуй Медведникову, для которого и банька натоплена, и баклажка рому небось припасена — разговеться с устатку. При мысли о роме у Евглевского даже в горле запершило. Он с досадой вогнал топор в бревно частокола.

Двор крепости невелик, зарос травой. У казармы бродят две коровы, завезенные на выспу в прошлом году и чудом избежавшие ножа в эту голодную зиму. Отощали, нагуливают вес. Опасливо косятся на коров длинношерстные, колошенской породы лайки. Индейцы специально разводят этих собак ради получения густой белой шерсти. В русском заселении лайки появились вместе с колошенками, принявшими крещение и ставшими женами алеутов и промышленных.

Януш — холост, хотя еще и не стар. Дело не в седине волос или в немощи чресел. Неопрятные, с вывороченной, отягщенной деревянными лоточками нижней губой колошенские женщины не затрагивают его сердце.

Медведников тоже не женат. Но до баб охоч. Многие работные гневаются на него за своих туземных жен. Гневаются, но вслух высказать не дерзают. Злая память у начальника, ничего не забывает и не прощает. К тому же Медведников, как ни крути, здесь, на Ситхе, — всему голова, хозяин…

Вот он, легок на помине, вышел на крыльцо казармы в белой рубахе, таких же портах — в баню наладился!