Читать «Шпионские игры царя Бориса» онлайн - страница 171

То, что происходило в деревне, казалось предвестием Апокалипсиса: еще начало весны, а померла уже треть крепостных. Некоторые люди в отчаянии просто ложились на печку и не вставали, говоря: нет сил. Так и лежали, пока не гибли. Выжившие же ослабли настолько, что с трудом закапывали мертвых в мерзлую землю.

Узнав о бегстве слуг, пан Анджей Комарский не очень-то и горевал:

— Так нам самим теперь хватит еды до начала лета, когда появятся крапива, щавель и другие растения.

Пани Ванда рассердилась:

— Да куда они убежали?! Без нас скорее умрут, чем с нами.

— А почему я должен думать о каких-то хлопах, не сумевших собрать урожай. Тут самим бы выжить, ты что этого не понимаешь, дура!

В последнее время пан Анджей часто бывал с нею груб. Вечно пребывавший в плохом настроении, владелец имения постоянно жаловался на боли в спине, на хромоту (нога так и не зажила нормально после перелома). Постоянно доказывал Ванде, что она глупа, свой супружеский долг выполнял редко, неохотно и плохо. Спали они теперь в разных комнатах, а на на предложение очаровательной женщины вместе поспать, Анджей порой советовал супруге пойти встать перед иконой и помолиться, после чего все блудные мысли сойдут на нет.

Когда Ванда выходила замуж за пана Комарского, он казался и ей, и ее родственникам сильным мужчиной средних лет. Теперь же она поняла, что муж стремительно стареет. Такая вот семейная жизнь…

Еще осенью пани Ванда предлагала мужу уехать к ее родственникам в Малую Польшу: под Краковом всегда было более теплое лето, а значит, и урожай там был получше.

Пан Анджей тогда набычился, зло посмотрел на нее и произнес:

— Уехать? О чем ты? Здесь я не просто пан Комарский, а себе пан Комарский. А там стану просто приживальщиком!

— Дядя Януш добрый, он тебя не обидит.

— Добрый? А сколько ему лет? Вдруг помрет, пока мы доедем? Нет, я никуда отсюда не уеду!

Второй разговор состоялся в середине февраля, перед тем, как сбежали слуги.

Пани Ванда доказывала:

— Вспомни, что рассказывал пастор Фридрих Энгельке!

— Больше слушай этого еретика, — отмахнулся католик Комарский.

Пани Ванда и сама была католичкой, но это не мешало ей восхищаться смелым пастором, который в столь страшное время ездил по стране и собирал сведения о происходящих ужасах. Он считал: кто-то же должен рассказать потомкам о постигших народ бедствиях. Пастор поведал им, что в Инфлянтах процветает массовое людоедство, что ему известен случай, когда женщина убила сестру и сделала из ее плоти колбасу, что обезумевший отец убил своего сына и угостил брата мясным супом из сынишки, что для кого-то людоедство стало коммерцией: на постоялом дворе некоего Захария Вейса резали, как баранов, одиноких путников, а затем человечину варили и под видом говядины за бешенные деньги предлагали посетителям. «Только в Динабургском уезде уже съедены десятки человек», — с грустью и ужасом говорил пастор. Он называл конкретные имена, фамилии. Так, некий Думп снимал казненных преступников с виселицы и съедал трупы. В одной корчме хозяин варил человечину и по умеренным ценам предлагал посетителям мясные блюда. Мельник Лоренц убил соседа-крестьянина и съел его плоть. Многодетная мать Доротея, обезумев от голода, зарезала трех своих детей и стала есть их мясо с тушеной капустой. Под Краславой голодные крестьяне ворвались в усадьбу помещика Шульте, подвесили его к балке, пытали огнем, пока не обнажили легкие и печень, а затем съели своего барина. Опасно было даже поехать на базар — по дороге одинокого путника могли схватить и схарчить.