Читать «Шпионские игры царя Бориса» онлайн - страница 113
Ирена Асе
Послание Сапеги к Его Величеству было полно тревоги. Канцлер сообщал королю, что регент Швеции герцог Карл не бездействует, а «старается очень о себе», но польский король может также позаботиться о том, чтобы привлечь русских на свою сторону…
* * *
Через месяц в Москве царь Борис Годунов обсуждал с думным дьяком Посольского приказа Василием Яковлевичем Щелкаловым вопрос о том, давать ли грамоту, гарантирующую неприкосновенность на Руси, послу Речи Посполитой Льву Ивановичу Сапеге и членам его Великого посольства.
Если Афанасия Власьева Борис Годунов принимал в постели, то с главой Посольского приказа Щелкаловым встретился, несмотря на недуг, сидя на троне в Грановитой палате. Так как Годунов не доверял Василию Яковлевичу, то не хотел показывать, насколько слаб и болен. Пусть считает, что царь в прямом смысле слова твердо на троне сидит.
Внимательно взглянув Щелкалову в глаза, царь поинтересовался его мнением
— Что скажешь, думный дьяк? Пускать ли посольство польское в Москву?
Царь пристально смотрел на Василия Яковлевича и сожалел о том, что так надолго задержался в империи Габсбургов верный холоп государев Афонька Власьев, и приходится иметь дело со Щелкаловым, к которому у него нет доверия.
Именно потому, что вышел из доверия дьяк, царь к нему и особого уважения не высказывал. Так что Василию Яковлевичу пришлось докладывать стоя. Сообщение о русско-польских отношениях он начал неожиданно:
— Свеи соблюдения условий Тявзинского мира требуют. Того мира, что мы еще не признали. Они русским купцам ездить за границу запрещают. Утверждают, будто даже посольства наши должны только на шведских судах в Данию, Любек, Нидерланды плыть. Об отдаче свеями Нарвы теперь и речи нет. Вот как отблагодарили нас за то, что мы их кавалерию к Нарве пропустили!
— То мне всё ведомо, — недовольно прервал его царь. — Что с поляками делать?
Недовольство царя было вызвано тем, что в словах дьяка Щелкалова ему почудился скрытый упрек: ошибка вышла и в том ты, Борис, виноват.
— Если с поляками замириться, то и шведы, быть может, покладистее станут, — ответил на прямой вопрос дьяк Посольского приказа.
— А не пора ли перед тем, как с поляками переговоры начать, их немного попугать? Объяснить, что ливонское дворянство захочет королем Ливонии не Сигизмунда и не Карла, а принца Густава увидеть?
Пожилой дьяк уже устал стоять, подумал: «Больно гордый Бориска стал. Было время, когда предо мной, в кресле сидящем, сам стоял, а теперь не может даже лавку предложить. Ишь вознесся! Ну ничего, придет время — Гришка Отрепьев тебе крови попортит!»
Дьяку действительно было обидно, что приходится стоять: для очень старого человека это было непросто. И раздражение сказалось на его поведении. Василий Яковлевич сказал с чуть заметной улыбкой:
— Принцем Густавом, полагаю, поляков не запугать. Змею пригрел на Руси неразумный Афонька Власьев.