Читать «Русские исторические женщины» онлайн - страница 114
Даниил Лукич Мордовцев
Как бы то ни было, но слухи эти ходили не только по Москве, но достигли, в самую глубь Польши, до слуха Мнишка и Марины. Марина начала ревновать своего жениха к Ксении. Мнишек, не отпуская на Москву своей дочери, несмотря на все просьбы и требования Димитрия, писал ему: «Есть у вашей царской милости неприятели, которые распространяют о поведении вашем молву; хотя у более рассудительных людей эти слухи не имеют места, но я, отдавши вашему величеству сердце и любя вас как сына, дарованного мне от Бога, прошу ваше величество остерегаться всяких поводов, и так как девица Ксения, дочь Бориса, живет вблизи вас, то, по моему и благоразумных людей совету, постарайтесь ее отстранить от себя и отослать подалее».
Несчастную сиротку, действительно, отстранили и отослали далеко: ее постригли в монахини под именем Ольги и сослали в монастырь на Белоозеро.
Вот об этой-то поре жизни девушки сохранились песни, которые пела Ксения о себе самой и которые, вероятно, пели и другие девушки того времени, так как песни эти уже обращались тогда в народе. В высшей степени важно то, что песни эти пелись тогдашним русским народом еще при жизни Ксении, потому что записаны были в России англичанином, бакалавром Ричардом Джемсом в 1619-м году, а Ксения умерла в 1622-м году, через три года по отъезде Ричарда Джемса из Москвы.
В этих песнях Ксения оплакивает свои и всего своего семейства несчастия, боится, то «Гришки-растриги», который едет к Москве, «хочет ее полонить», а полонив постричь, а ей молодой девушке, в монастырь идти боязно, не хочется – «чернеческого чину ей не сдержати», захочется ей отворить «темные кельи», «посмотреть на добрых молодцев». Плачется она о своих царских теремах, о милых переходах». Плачется о том, кому достанутся их высокие хоромы, «браные убрусы», «золотая ширинки», «яхонтовые сережки» – не для чего уже будет надевать на себя эти украшения, а нужно будет. идти в темные кельи – «благословиться у игуменьи».
Но лучше мы приведем, с математической точностью, как они тогда записаны были для Джемса, – эти полные милой наивности песни, отдающие такой прелестью простоты и безыскусственности: