Читать «Русские исторические женщины» онлайн - страница 107

Но злая и дурная мать, какой рисуется Марья Григорьевна, не могла воспитать таких прекрасных детей, какими во всех тогдашних письменных памятниках рисуются дети ее и царя Бориса, сын Феодор и дочь Ксения, идеальный образ которой не затемняется никакими нечистыми тенями.

Как бы то ни было, но преступлениями своего мужа – если только все преступления, приписываемые Годунову, совершены им – Марья Григорьевна достигла высоты московского престола, на который она, впрочем, и сама помогала мужу взойти так или иначе, – и на этом престоле пережила самое тяжелое время в своей жизни.

Явился неведомый Димитрий. Царь Борис оказался бессильным против этой тени погибшего царевича Димитрия, и погиб сам, оставив после себя вдову Марью Григорьевну, научавшую его будто бы на все злое, сына Федора и дочь Ксению.

Москва, ожидая к себе неведомого Димитрия, беспрекословно, однако, целовала крест вдове Годунова, царице Марье, ее сыну Федору и царевне Ксении, или, как говорилось в целовальных грамотах, «государыне своей и великой княгине Марье Григорьевне всея Руси, и ее детям, государю царю Федору Борисовичу и государыне царевне Ксении Борисовне».

Надо было присягу эту освятить благословением вдовствующей царицы, и вот Москва всенародно молит нелюбимую народом дочь Малюты Скуратова: «великую государыню царицу Марью Григорьевну молили со слезами и милости просили, чтобы государыня пожаловала, положила на милость: не оставила нас сирых до конца погибнуть, была на царстве по-прежнему, а благородного сына своего благословила быть царем и самодержцем».

«И великая государыня слез и молений не презрела, сына своего благословила».

Но недолго сидела она на престоле со своим сыном.

Когда уже неведомому Димитрию присягнули под Москвой, явились в Москву князья Василий Голицын и Василий Мосальский и дьяк Сутугов – покончить с Годуновыми, чтобы даже имена их не служили препятствием к возведению на трон неведомого Димитрия. Патриарха сослали. Других родственников Годуновых разослали тоже. Семена Годунова задушили в Переяславе.

Порешив с этими родичами Годунова, Голицын, Мосальский, Молчанов и Шелефединов с тремя стрельцами явились и в старый дом Бориса, в царские покои: царицу Марью безжалостно и скоро удавили; молодой царь Федор боролся с убийцами отчаянно, но одному из убийц удалось умертвить его самым отвратительным образом: во время схватки, убийца «взят его за таенные у… и раздави».

Но, чтобы пятно не осталось на памяти убийц, а равно на имени названная царя Димитрия, и чтобы усыпить народную совесть, объявили, что царица Марья Григорьевна и царь Федор Борисович Годунов отравились сами.

Одну Ксению пощадили из всего несчастного рода, чтобы после надругаться над ее красотой и девической невинностью.

Мало этого. Тело царя Бориса, уже похороненное в Архангельском соборе, выкопали из склепа, выбросили из царского гроба, положили в простой гроб и, вместе с телами удавленных жены и сына, зарыли в беднейшем монастыре у Варсанофия, на Сретенке.