Читать «Дорожный иврит» онлайн - страница 111
Сергей Павлович Костырко
Проснулся в семь. Дожмурился до восьми. В девять пошли с Ирой на море.
Писал на балконе «Азаку». После обеда собирался в музей изобразительных искусств. Позвонила Ира: «Ты еще не поехал в музей? И не надо. Там теракт. Спускайся к нам».
И это что – война переходит в интифаду?
Спустился на первый этаж. Миша с Ирой перед включенным телевизором. На экране автобус – с покореженными дверьми, с выбитыми стеклами. Взрыв произошел на остановке рядом с музеем. 21 раненный. Есть изображение предполагаемого террориста с уличных видеокамер. Обобщенное, почти лишенное индивидуальных черт. Мужской силуэт.
Интервью с начальником городской полиции: «Делаем все, что можем. Уверены, что поймаем террориста в ближайшее время». Ну да. А что ему еще, бедному, говорить.
В девять часов вечера в Каире министр иностранных дел делает объявление о перемирии.
С 21 до 22 часов шесть ракет выпустили хамасовцы.
ХАМАС сделал заявление, что Израиль капитулировал.
Двадцать ракет после объявления перемирия.
Сегодня Израиль раздолбал здание штаба Исламского джихада.
Отправил «Азаку» в Русский Журнал.
Выходил на море. Пасмурно. Прохладно.
Плавал. Закрыл для себя сезон.
С ночи дождь. Утром в комнате, из приоткрытого окна у изголовья, а потом на лестнице с открытыми окнами на лестничных площадках со двора – звуки стекающей с крыш, с пальмы воды, которые – музыка для израильтян.
Сижу в застекленном отсеке своего пляжного кафе, на столе русская карта Тель-Авива, купленная вчера на улице Дизенгоф, и вот на шестой только год обнаружил, что пляж мой называется Ершулаим.
Дождь немного притих. Темно-синие тучи. Лицом к морю, в несколько рядов, как зрители на концерте, спиной ко мне мокрые стулья кафе снаружи.
Дошел до обменника на углу Бен Иегуды и Алленби, обменял последнюю порцию своей валюты.
Только что село солнце.
Прогулка по Тель-Авиву. Дошел до музея изобразительных искусств.
На входе мне сказали: приходите лучше завтра, мы еще не все картины развесили после их эвакуации. Часть коллекции, самое ценное, была укрыта от возможных обстрелов. Я сказал, что сегодня пришел смотреть только израильскую живопись.
– А, ну это сейчас как раз доступно, эта экспозиция висит как обычно.
Но сказать, что я увидел экспозицию израильской живописи, не могу. Три картины Рубина и еще пять-шесть – израильских художников, представленных так же сверхскупо, плюс два просторных пустынных зала с видеоинсталляциями. Небольшой зальчик, плотно завешенный прекрасной графикой Мунка. Оказывается, он в фондах музея. И еще какая-то выставка на галерее. Но не более того.
Это новое здание музея, я здесь впервые, и здание замечательное – со странным скошенным экспрессивным пространством. Только это все-таки музей изобразительных искусств, я сюда шел живопись смотреть, не только архитектуру, – а такого количества пустых стен я не видел ни в одном музее.
