Читать «Ирония идеала. Парадоксы русской литературы» онлайн - страница 241
Михаил Наумович Эпштейн
Наиболее подробные сведения о предках Пастернака содержатся в книгах:
228
Под хасидизмом здесь и дальше будет пониматься именно духовное течение среди восточноевропейского еврейства XVIII—XIX веков, а не современный хасидизм в Израиле и США, представляющий иное духовно-конфессиональное образование.
229
Наиболее авторитетное современное изложение основ еврейского мистицизма, в том числе Каббалы и ее лурианской версии, можно найти в книгах Гершома Шолема:
230
231
232
Во всей русской поэзии только у А. Фета (полуеврея-полунемца) можно найти сходную трепетность, обилие образов дрожи и колебания. «Хор светил дрожал»; «Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали / Как и сердца у нас за песнею твоей»; солнце «горячим светом по листам затрепетало»; «и листы, и звезды трепещут»; «все трепещет и поет поневоле»; «Я слышу биение сердца / И трепет в руках и ногах» и т.д. Недаром Ю. Тынянов, указывая на поэтических предшественников Пастернака, отмечает: «Но прежде всего – у него перекличка с Фетом» (
233
234
Цит. по книге:
235
236
237
Подробнее об этих поэтических движениях и о поэзии как «самосознании культуры» см.:
238
Значительно раньше эту вторичность «наива» подметил Тынянов в связи с некоторыми стихами Есенина. «Поэт, который так дорог почитателям “нутра”, жалующимся, что литература стала мастерством (т.е. искусством, – как будто она им не была всегда), обнаруживает, что “нутро” много литературнее “мастерства”» (
239
240