Читать «Ужин для огня. Путешествие с переводом» онлайн - страница 68

В свое время, в ходе нашей переписки, Деми остроумно заметила: «Главная заслуга Менелика II и Хайле Селассие – в том, что, отстояв государственную независимость, они избавили будущих эфиопских писателей от соблазна бесконечно мусолить темы колониализма и расовых конфликтов, как это делают остальные африканцы. Но вместо того чтобы воспользоваться ситуацией и придумать что-то свое, наши впали в соцреализм. Научились у ваших всему самому плохому». Пожалуй, так и есть. Во всяком случае, начиная с 1974 года, писатели-новаторы шестидесятых стремительно меняют установку; главными образцами для подражания становятся Шолохов, Островский и Фадеев. Бырхану Зэрихун пишет революционную трилогию «Буря», Абэ Губенья – повесть о самоотверженных борцах за независимость «Противостояние», Бэалю Гырма – «Зов Красной звезды» и «Писателя». А с начала девяностых, после очередного переворота, на смену совпису приходит писатель-мемуарист, повествующий об ужасах тоталитарного режима Менгисту Хайле Мариама. Большая часть этой беллетристики ориентирована на иностранцев – читателей «Нью-Йоркера». В сущности, тот же соцреализм, только с обратным знаком.

Кажется, единственным исключением из правила – помимо опального автора «Моей ночи не будет конца» – был Данячоу Уорку, которого Сэбхат Гэбрэгзиабхер считал своим учителем. Перу Данячоу принадлежат нашумевшие в свое время романы «Бузотер» и «Тринадцатое солнце», а также несколько десятков рассказов, половина из которых написана по-английски (в молодости он провел несколько лет в США, в аспирантуре Айовского университета). После революции 1974 года имя Данячоу Уорку было фактически забыто; последние двадцать лет жизни он провел в уединении, и основной корпус его текстов, включая шестисотстраничный роман «Нагорная проповедь», остался неизданным. Многие из произведений были, по-видимому, утеряны, либо уничтожены, то есть стали «ужином для огня» эпохи Дерга. И все же машинописная копия сборника «Голос и другие рассказы» – с авторскими пометками шариковой ручкой – обнаружилась в архивной секции Гарлемской библиотеки. Вполне возможно, что за последнюю четверть века я был единственным, кто листал эту рукопись.

А – ЧЕРТ – ПИФ – ПАФ – БУГИ!

…Это произошло после того, как я вернулся из Конго. У меня было много американских денег, и вот, ощутив себя человеком немалых средств и возможностей, я вышел из дому, чтобы взглянуть на мир, в котором давно уже жил и с которым до тех пор так и не имел удовольствия познакомиться. В моих странствиях не было ничего удивительного, если не считать того, что дело было ночью и я держал в уме определенную цель: как говорится, пожить на широкую ногу – с музыкой, выпивкой, женщинами и тому подобным. Человек, которому посчастливилось побывать в разных странах, имеет представление о таких вещах, знает, как это делается, и я был одним из таких счастливчиков. Я шлялся по темным задворкам А., о которых слыхал столько небылиц. Мой Бог! Но вернемся к началу, и пусть это начало будет моим ориентиром, как всегда бывает в таких случаях. Начнем с того, как я разбогател и почувствовал необходимость освобождения от семейных уз.