Читать «На войне как на войне. «Я помню»» онлайн - страница 42

– Что-то вам запомнилось в госпитале?

– Ранение у меня было пустяковое, оно быстро зажило, но меня не отпускали, т. к. санитаров не хватало, а я был здоровый и мог проделывать большой объем работы. Госпиталь был переполнен, раненых было очень много, «тяжелые» лежали на первом этаже, а мы, легкораненые, на втором, но больше всего запомнилось, как ребята разыгрывали друг друга. Город часто бомбили, и раненые должны были прятаться по «щелям», которые были выкопаны вокруг больницы. Некоторые «шутники» поднимали ложную тревогу, будто начинается налет, тогда поднимался хаос, все выбегали из больницы, в общем, весело было. Но после того как один из раненых, разозленный таким розыгрышем, своим костылем ударил по раненой руке такому «шутнику», такие вещи прекратились.

А накануне прихода немцев, видно, что-то почувствовал начальник госпиталя, он потребовал немедленно выделить два эшелона для эвакуации тяжелораненых, и их успели отправить. А уже на следующее утро в Орел ворвались немецкие танки, и все, кто мог, побежали из города. И я тоже тогда драпанул через хутора Воин-1, Воин-2, а уже под Мценском нас останавливали солдаты Лелюшенко и формировали из таких, как я, новые подразделения.

Я попал в отдельный мотоциклетный батальон под командованием полковника Танасишина 1-й Гвардейской армии. Из этого периода очень запомнились бои, когда подошла танковая бригада Катукова, у нее в составе были только «тридцатьчетверки». Они устроили большую засаду и с первого же удара сожгли 29 немецких танков, а всего за неделю боев бригада уничтожила 134 танка, за что получила звание Гвардейской, а нашей задачей было уничтожение немецких танкистов и пехоты… За неделю тех боев немцы не продвинулись на нашем участке ни на шаг. А затем части Лелюшенко, Катукова, в том числе и наш мотоциклетный батальон, перебросили под Можайск. Только успели там остановить немцев, как нас перебросили под Клин, и уже там мы участвовали в наступлении.

– Говорят, при отступлении в 41-м было много страшного и неприглядного.

– Хватало всего: и дезертиров, и трусов, и паника бывала, но кадровые части, наша и те, что я видел, отступали очень организованно. Дисциплина была железная, моральный дух у нас сохранялся высокий, и даже питание тогда было отличное. А вот в воинских частях, где было много мобилизованных людей, бывало всякое… Но массового дезертирства, такого, чтобы дезертиры чуть ли не колоннами шли навстречу фронту, я не видел.

– Что запомнилось из боев под Москвой?

– Это были самые тяжелые бои за все время войны, не столько из-за своей напряженности, а из-за той ответственности, которая тогда на нас была. Задача была – умереть, но не пропустить немцев, и мы все были готовы к этому. Наш мотоциклетный батальон был очень мобильным, хорошо вооруженным и укомплектован прекрасно обученными кадровыми военными, поэтому нас постоянно перебрасывали на самые опасные участки. В этом батальоне я тоже был связистом, но и часто приходилось непосредственно принимать участие в боях, стрелять по немецким сол-датам.