Читать «Дивеево. Русская земля обетованная» онлайн - страница 138

Вот оно, испытание…

Собственно, Паша знает, что еще рано, не время, но ей нужно подтверждение, чтобы обозначить полную покорность, смирение, подчиненность этикету. И Пелагея, конечно, знает, что Паше нужен не сам ответ на заданные вопросы, а взаимная вовлеченность в некое этикетное действо, поэтому ответы ее столь короткие: нет… да…и ни слова больше. Ни единого лишнего слова. Так передается право на то, чтобы быть Серафимом, его воплощением, продлевая присутствие святого здесь, на земле.

Именно продлевая, удлиняя по срокам.

Неизвестно, в каком году родилась Паша, но можно ручаться с уверенностью, что ребенком она застала самый конец восемнадцатого века, а затем целиком прожила век девятнадцатый и скончалась в 1915 году. Таким образом, возраст Третьего Серафима – около ста двадцати лет, может таинственно и прикровенно указывать на то, сколько надлежало прожить Первому Серафиму, если бы Господь по Своему умыслу не сократил его земные годы до семидесяти девяти. Иными словами, Третий дожил за Первого еще сорок лет, восполнил его земной путь. Само число «сорок» глубоко символично, ведь по православному учению душа, как известно, после смерти еще сорок дней пребывает здесь, на земле, завершая круг своего прежнего существования.

Паша же обратила эти дни в годы…

Глава двенадцатая. Жизнь Параскевы

Первый и Второй Серафимы явились миру в городах – Курске и Арзамасе, Третий же – Паша – родом из деревни. Вернее, села Никольского Спасского уезда Тамбовской губернии, как сообщает «Летопись». По сравнению с городами это глушь, место затерянное, неприметное – лишь пашни, луга, перелески, грибные опушки (только нагибайся и в корзину клади грузди, маслята и подберезовики), и такую же неприметную Паша ведет поначалу жизнь. Ее словно бы и не видно. Мать и отец у нее крепостные, и знают их даже не по собственным именам, а по имени владеющих ими помещиков – Булыгиных. Те – господа, по утрам кофий пьют, курят набитый в трубку душистый табак, пуская кольца дыма, газеты выписывают, счета проверяют, поднося к глазам пенсне. А это – так, мелочь, люди, людишки, шантрапа, которую дальше людской-то, где вечно толпятся просители, и не пускают.