Читать «Лахудра» онлайн - страница 47

– Какой он, к черту, мусор? – воскликнула Таська, становясь между Владиком и Горелым. – Лопух он натуральный, воспитатель на нашей даче был… – в эту минуту вдали послышался шум машин.

– Так я и думал… – с горечью проговорил Горелый. – Ссучила ты нас ментуре, подруга, как есть, ссучила, – и выбросил руку вперед. Владик лишь успел подхватить осевшее ему на руки тело.

В это самое время место происшествия неожиданно осветилось фарами нескольких автомобилей. Послышалось требовательное:

– Стоять! Бросай оружие!

Горелый и его команда разом нырнули в карьер и побежали, перепрыгивая через завалы беспорядочно наваленных труб, исчезая и растворяясь в лесу бетонных конструкций. Таська также инстинктивно бросилась за ними, но смогла сделать лишь несколько шагов и покатилась по откосу вниз. В ушах ее зашумело, воздух рванулся из груди, она пыталась вздохнуть, но не в силах была сделать ни единого движения. Звонкий собачий лай огласил окрестности – в погоню за бандой пустились поисковики.

Одна из собак помедлила, подбежала и сделала стойку у Таськиного тела, безжизненно распростертого у кучи камней. Однако хозяин задерживался, и, шумно втянув носом воздух, собака принялась жадно слизывать пятно расползающейся крови.

– Дружок! А ну, сюда! – строго прикрикнул проводник, н собака, недобро глянув в остекленевшие Таськины глаза, бросилась дальше, в карьер, где слышался заливистый лай других ее товарок и порой гремели выстрелы.

* * *

Здание располагалось за городом, в обширном больничном саду, и чем-то походило на древний греческий храм с колоннами и витиевато вырубленной на фронтоне надписью «Анатомический Театръ». Под надписью шла выведенная латинскими цифрами дата: MDСССLХХХУIII, что в просторечии означало всего лишь 1888. Успешно перевалив за первую сотню лет своего существования, здание это могло бы простоять еще с полтысячелетия, а то и больше, если бы нерачительные хозяева удосужились его хоть раз за истекшее столетие подремонтировать. На сегодняшний день оно пришло в аварийное состояние. Более того, в нем не было ни воды, ни холодильников, тошнотворные миазмы формалина и трупного разложения вырывались наружу из настежь распахнутых окон морга и витали над больничными аллеями, как бы намекая случайному посетителю на то, что он соприкоснулся с потусторонним миром… Впрочем, большинство посетителей театра к этим миазмам были привычны. То были сторожа, судмедэксперты, патологоанатомы да шумная ватага студентов медучилища. Последние к занятиям анатомией (которые они именовали «потрошением трупёшников») относились с нервической брезгливостью. На первом курсе этих занятий побаивались, не обходилось без истерик, обмороков и тошноты, причем не столько от вида расчлененных тел, сколько от невыносимой вони и крыс, которые с неимоверной наглостью шныряли повсюду, как бы с трудом признавая за двуногими определенные права на принадлежащей хвостатым территории. Разумеется, вначале каждый студент (и особенно студентка) проходили проверку «на бздливость». Кому-то на лекции грозили отрезанным у покойника пальцем, другому под нос клали выколупанный из черепа глаз. Ирке, например, дружки по группе подложили в карман пальто пенис, оттяпанный у ветхого бомжа. «Мальчики, кто потерял?» – хладнокровно осведомилась она и швырнула в ребят предметом их неудачной шутки. Тем самым она получила высочайший балл на этом импровизированном экзамене. Более того, в непростом искусстве препарирования она достигла столь выдающихся успехов, что добрый старенький патанатом Аристарх Никодимыч доверил ей вскрытие самых свежих и наиболее интересных с точки зрения науки, как он говорил «поступлений». И Ирка старалась, кто бы знал, как старалась, все-таки четвертый курс, может, при кафедре оставят? Стать лаборанткой на сегодня было ее заветнейшей мечтой. Вчера сам профессор попросил ее приготовить ему препараты печени и желчного пузыря для демонстрации студентам.