Читать «Атаман. Гексалогия» онлайн - страница 956

Мы начали разгонять коней, чтобы смять пехоту инерцией конной массы. Вот до врага семьсот шагов, пятьсот, триста…

— Боярин! Это же наши!

Я и не заметил, как Федор подобрался ко мне.

— Смотри, воевода, у пехоты наши стяги и щиты. Глаза слезились от ветра, я прищурился. И впрямь — наши, русские стяги, шлемы-ерихонки, щиты каплевидные красные — видимо, новгородцы или ярославцы. Черт, едва своих не смяли. А шеренги пехотные замерли, ощетинившись копьями.

— Сто-ой!

Тяжело остановить разгоряченных коней, набравших ход. Встали. Прапорщик начал описывать стягом круговые движения. Со стороны пехоты ответили тем же. Упертые до того в землю копья поднялись.

Я не видел, но почувствовал, как облегченно вздохнули воины.

— Разворачиваемся назад! Ударим татарам в спину!

Полк медленно развернулся. Схватка татар с нашими кипела, и пока никто из противников не мог взять верх.

Сеча перемещалась то немного вперед, то назад. Силы были равны, и никто не мог одолеть другого. — В атаку!

Я решил ударить татарам в спину. В пылу схватки нас могут не сразу заметить, выиграем несколько минут. А если и увидят — попробуй, разверни тесные ряды!

Мы разогнали коней, вломились в татарские ряды. Можно сказать — повезло. В задних рядах были чура — воины-слуги. Каждый тяжеловооруженный воин из знати в бою имел несколько таких слуг. Броня на них полегче была, поплоше, да кони без защиты, только в войлочных попонах. Полетели сразу с плеч татарские головы, попадали увечные. Крик поднялся, стали пытаться развернуть коней, расстроили ряды, внесли толчею и неразбериху.

А передние татарские ряды понять ничего не могут — сзади звон железа, крики. Стало быть — свежие русские рати с тылу ударили. И у каждого в голове мелькнуло — окружают. Знаю по себе: когда нависает угроза окружения, когда не знаешь, как велика сила противника, неуютно становится. Не столько уже вперед смотришь, сколько опасаешься удара в спину.

Забеспокоились мурзы, эмиры да уланы, ослаб их напор. А мы — наоборот — еще больше надавили. У кого из бояр да ратников пистолеты еще оставались, стрельбу учинили. Тут самое время их задействовать — враг рядом, не промахнешься.

И я достал из-за пояса второй, последний пистолет, выстрелил в спину татарину в кольчуге — через ряд от меня. Специально так сделал: пусть передние татарские ряды потери видят. Сам же схватился со слугой военным, по-нашему — боевым холопом. Силен был татарин, владел саблей неплохо, да зажало его ноги между соседними лошадьми — ни привстать для удара в стременах, ни уклониться. Даже когда я изловчился и вогнал ему кончик сабли под шлем снизу, он упасть не смог, склонился только на шею своей лошади.

По обеим сторонам от меня ратники мои тоже вовсю саблями орудовали. А метрах в трех от них здоровенный как медведь русский ратник секирой махал. Против секиры сабля — не защита, вокруг него только убитые на седлах полулежали.

Теснота была страшная. Кони боевые тоже озверели — кусали вражеских лошадей. Я опасался получить ранение и упасть — затопчут вмиг, и подняться не успеешь.